Кей Чорнук - Прогулки с Вольфом

Перед приездом группы землемеров Джованни Белло, Элизар Меджиас и я прошли через новый раздел той местности, на которой надо было провести измерения. Это было на южной стороне реки Пеньяс-Бланкас. В таком регионе, в котором не то что охотники, а, я бы сказал, даже господь Бог не разберется. Мы там ходили кругами по своим же следам, пытаясь миновать самую сложную местность, пройти через которую было практически невозможно. На этом диком участке леса, граничащем с заповедником на юге, не было проложено никаких пограничных линий. Они никогда не были даже установлены. Когда прорубались пограничные линии, мы называли их «резиновыми границами», ибо мы растягивали их куда могли, для того чтобы включить правительственный лес, если знали, что владельцев нет.

На эти крутые склоны никто никогда не предъявлял никаких претензий. Но их все равно надо было включить как объект съемки. Идея заключалась в том, что эта земля была никому не нужной, почти недоступной. Если заповедник купит землю вокруг нее и соединит участки, то тогда мы могли бы защищать все это пространство. Лес, в свою очередь, будет защитой верховьям реки Пеньяс-Бланкас. Невозможно поверить, но, в конце концов, две заявки-таки были сделаны на этой ничейной земле! Впоследствии люди, которые подали эти заявки, отозвали их, поскольку им было слишком сложно расчистить эти участки и подать требования в соответствии с законом.

Я занялся этим вскоре после выхода с больничного. Зная, что работа будет чрезвычайно сложной, сказать по правде, я искренне надеялся, что дело будет сделано до того, как я вернусь в заповедник. Такой был план. Но я вышел на работу, когда пришли геодезисты. Я знал, что рубка просек на этой большой территории будет очень медленной. Геодезисты будут следовать за нами, дыша нам в шеи, когда мы будем пытаться разобраться, куда же идти.

В бригаде геодезистов было по меньшей мере человек десять, а иногда и того больше. Им помогали ремонтные бригады заповедника, то есть, я и Элизар. Съемки проводились в ноябре. Поскольку это самый сырой и часто ветреный месяц, я считаю, что это была глупая затея — пытаться сделать такую работу в ледяном лесу. Мы с Элизаром прорубали путь сквозь растительность, пытаясь определить маршрут для команды геодезистов через глубокое ущелье. Геодезисты хотели сделать самую трудную часть работы в первую очередь, хотя мы говорили им, что мы еще не провели никакой разведки, не прорубили никаких тропинок. Мы просто не были готовы. Но они решили идти своим путем, а мы начали с долины Пеньяс-Бланкас, взяв курс на юг. Мы пересекли реку и поднялись на те холмы, через которые идти было очень трудно. Там был большой каньон. Мы все шли тропами тапиров, полагая, что хоть одна из них приведет нас в такое место, где мы сможем этот каньон пересечь. Тем не менее, тропы просто исчезали, и все тут.

Когда дело дошло до замеров, инженеры желали, чтобы линии были максимально прямыми. В одном месте они должны были пристреливать своим прибором через каньон шириной около километра, с красивым водопадом, падающим вниз по одной из стен. Чтобы пристрел был четким, не должно быть ни облаков, ни дождя, поэтому нам пришлось два дня ждать хороших условий для съемки. Такая работа наверно остается незамеченной, но мы на нее потратили много времени и сил. А также были вынуждены провести несколько ночей в лесу, о которых я даже не вспоминаю.

Попытки быть впереди геодезистов создавали невозможную ситуация для Элизара и меня. На ночь мы обычно шли по два-три часа до дома, в то время как геодезисты оставались в ближайшем приюте. Они начинали работу прямо рядом с избушкой, в которой ночевали. Мы же возвращались утром со свежим хлебом, мясом и другими припасами. Остальная еда была заботой Джованни, который доставлял ее, насколько мог, на лошади. Всего за неделю большая команда геодезистов съела двадцать с лишним килограммов бобов и под пятьдесят кило риса. Доставка продовольствия в этой геодезической съемке была не самым последним по важности делом.

В некоторых местах нас задерживали облака, в других местах работа стопорилась по причине отсутствия четких линий. Через несколько дней после наших зигзагообразных линий геодезисты устали и были в замешательстве. Примерно на четвертый день мы с Элизаром подумали, что неплохо справились до трех часов дня. Но когда геодезисты догнали нас, то сказали, что они больше не проводят съемку. Они объяснили так: «Вы, ребята, то идете на восток, то иногда на запад, а иногда и на юг. Мы не будем делать съемку по таким линиям». Мы ответили: «Дайте нам время, и мы скажем вам, по каким линиям следует проводить съемку». Но они решили, что перейдут на более простой участок на вершине Бриллианте, где были пастбища и расчищенные тропы, и где внешняя граница была уже определена.

Я отвечал за компас — инструмент, в который Элизар просто не верил. Около десяти дней съемки мы пытались работать вслепую в облаках. В таких условиях лучший маршрут определить было невозможно. Мы проложили путь к ручью и перебрались через валуны. Поднялись на вершину по другой стороне и обнаружили хорошую свежепрорубленную тропу, которую мы сделали накануне. Мы ее просто прошляпили и, считай, потеряли день. В ту минуту Элизар, стоявший рядом, просто хмыкнул, но позже он сказал-таки Джованни: «Это был последний раз, когда я шел за Вольфом и его компасом».

Через пару дней у меня появился новый коллега, Марио Мендес. До этого он работал с геодезистами. Мы походили вместе и провели небольшую разведку, пока не нашли то, что искали все это время — тропу тапира. Она вела из Бриллианте от хребта вниз и шла к тому месту, где мы начали работать, а потом перестали, до Пеньяс, возле реки Аранхуэс. Наконец, мы смогли закончить просеку, по которой геодезистам можно было пройти.

Мы были очень довольны проделанной работой. Закончив с просекой, направились обратно в приют, чтобы геодезисты узнали, что мы нашли пересечение. Ну, а когда мы добрались до этого самого приюта, никого там не нашли, только записку. Геодезисты упорно потрудились, открытые всем ветрам, промокнув под дождем. Даже на длинных, прямых, хорошо прорубленных просеках им пришлось нелегко. Их бригада остановила свою работу, сделав все, что смогла в такую непогоду. Они уехали домой, с удовольствием покинув тропический туманный лес, надеясь вернуться в более благоприятный сезон.

Итак, примерно через три недели работы в мокром лесу геодезисты ушли. Больше не было бы работы, столь необходимой для тщательного проведения геодезической съемки. В Сан-Хосе геодезистами было принято решение, что размежевание будет завершено путем создания трех точек на топографической карте и проведения прямых линий, которые их соединят. Это и станет границей на официальной карте собственности.