Иржи Груша - Чехия. Инструкция по эксплуатации

У Его Величества имеются и свои слуги: мешалки и взбивалки. А еще у него имеется специальная кнедликовая миска. Одни весьма долго в ней утряхивают, другие — приправляют. Щепоточку соли, немножко кислоты. Традиционалисты утверждают, что настоящие ложки-мешалки делают исключительно из лещины. Это волшебная палочка самых лучших творцов кнедликов. Никакие роботы, никакая машина тут не справятся. Только традиционным путем можно пережить великое одушевление, кнедлик обретает душу, мы вдыхаем ее в него, словно Господь. Неожиданно начинают появляться деликатные пузырьки, кожица — словно у персика — слегка полопается, а нос вдохнет ароматы дрожжей и молока. В знак почтения мы отставляем миску, лучше всего на подоконник, и лелеем надежду.

Теперь займемся начинкой. У нас появляется пауза, добрая четверть часа, но не для отдыха. Необходимо завершить блюда, которым милостиво позволено присоединиться к Его Величеству. Они буквально перегоняют друг друга, стремясь к чести быть съеденными вместе с ним. Три соуса: красный, белый и желтовато-коричневатый, фигурирующие под различными наименованиями, но имеющие практически идентичный вкус, готовы смочить Его Величество. К ним присоединятся кусочки хорошо сваренного или жаренного, как у нас в обычае, мяса. Один из соусов наверняка выиграет, и Пан Кнедлик уже радуется встрече с ним. Это очень добродушный и деликатный Господин.

Подобно церковному потиру, все еще под тряпочкой в миске на окне, теперь он готов принять порезанную булочку.

Он отдыхал, набухал, рос, и вот теперь — полностью сформированный — вскальзывает в плодовые воды. А выйдя из нее, с полной силой склоняет шею перед режущей струной, поскольку крайне плохо сносит разрезание ножом. Зато поддается нитке или, как раз, струне, которая сотворена не только для арфы. Это наша лира, и на ней даже можно чего-то бзынькать. Кнедликовая лира, инструмент насыщения.

Неделя тащилась словно застывший мед. Все события подчинялись здешней драматургии. Кто-то чего-то подрезал, отсекал ( kleštil ), значит будет из него Клештил. Кто-то все время куда-то был должен ( musel ), значит, будет он Мусил. Кто-то куда-то уехал, но вернулся, не познав успеха — из него будет Навратил. Кто-то кого-то донимал и удручал (krušil), вот он станет Крушей. А с помощью чиновника загса из Саксонии, не отличающего "к" от "г", из него может получиться даже Груша.

Подобного рода "драматизм" — это банальная скука. А скука заставляет сатану работать. Потому-то все мы и делаемся черти что. И необходимо привыкнуть к толкучке случайностей в этой драматургии. Это, прежде чем оценишь ее как жизнь, дорогой мой чехоразведчик. Как жизнь в игровом кубике. Без фарса маленьких человечков. А если и комедия, то комедия дель арте , только без публики, потому что мы все в ней играем.

Если кто-то пожелает остаться в стороне, будет Негодой ( nehoda = несчастный случай), но, тем не менее, каким-никаким, но актером. Здесь никто в стороне оставаться не может.

Так что мы производим следующие кнедлики, поскольку нуждаемся в якоре для здешних глубин. Для глубин наших чешских, скромных и не бросающихся в глаза начинаний. Ибо в тишине здесь нам по вкусу все, что мы куховарим.

Ах, Непомук, Непомук, никак я к тебе не приближусь. Передо мной лежат Страконице, на мне лежит проклятие и благословение Гашека: Писек, Путим, направо Малчин, Враж и Кветова. Именно здесь начал блуждать храбрый Швейк по дороге в Будейовице, в свой девяносто первый полк. Именно здесь устоял он перед искушением дождаться близкого уже, как казалось, конца войны за богато заставленным столом — вместе с дезертиром, которого укрывала там его собственная жена.

И кто знает, какие бы истории рассказывал потом, если бы того послушал. Только в Нáход вместо русских, как гласила молва, вступил Гинденбург и выиграл. Немцы тщательно обыскали стога, и многие спящие там мужчины плохо кончили. Так или иначе, марш в Будейовице, славный южночешский анабазис, мог бы и не дойти до своего завершения. А было бы жалко, поскольку он является одним из лучших фрагментов книги, и здешняя округа — это место его появления или даже местом его рождения истинно чешской прозы и чего-то такого, что впоследствии Грабал назовет pábeni [32] Неологизм, означающий болтовню в пивной, "пивную беседу"… .

Так что не помешает, если мы сами включим сюда небольшую историю (Непомук минутку подождет) и выберем себе какую-нибудь из пивных по дороге. Само слово hospoda (пивная, кабачок) по-чешски уже имеет в себе нечто сакральное. Да, в нашем языке оно означает всего лишь Witshaus (корчма, погребок, таверна — нем.), но в чем-то ассоциируется с Hospodin -ом (Господь — чеш.), то есть Повелителем жизни и смерти всякого творения, Властелином Вселенной. Такая языковая близость в какой-то мере предполагает, что чех от своей господы-пивной ожидает чего-то божественного.

Понятное дело, что, прежде всего, здесь он получит кнедлики — в этой части страны еще и картофельные, фаршированные копченым мясом. Для желудка это просто-напросто булыжники, следовательно, их необходимо запить пивом. Но при этом они плавают в луке с капустой, так что не падайте духом, когда они начнут опускаться вниз, и вы почувствуете онемение, словно Сократ после того, как выпил цикуту, потому что слабость эта дойдет, самое большее, до колен, после чего начнет сменяться приятным чувством, вызывающее то, что вы поудобнее развалитесь на стуле, чтобы потихонечку вслушиваться в каденцию чешских рассказов. Вас ожидает нечто вроде " symposion ", так что не раздумывайте ни секунды.

Потому что это совершеннейшая неправда, о чем рассказывает рыцарь Фриц из романа, написанного когда-то Фрицем Хержмановским-Орландо, будто бы чешский язык выдумал гном Крживопрд, придворный карлик из Вены, чтобы развеселить меланхоличного герцога из рода Габсбургов. Тут вся штука в том, что некий человек из Хержманова, то есть, тот самый Хержмановский, наверняка прибыл от нас и насмехался над венцами. А под конец написал им, как эффективно можно лечиться чешским языком. Потому мы не имеем ничего против него самого, и пускай земля будет ему пухом! В одном его Фриц был прав: чешский язык удерживает всех нас в одной куче, а в соответственном Ч- миноре , хорошо дозированный, с мягкой модуляцией, он сумел избавить нас от множества болезней. Такая тональность проявляется, в основном, в пивной; она милая и творческая, способная исправлять мир словами. "Лучше уж завтра" — это у нас… только лишь утренняя "халтурка", только чуточку исправленная. Мы не верим в какие-либо вечные вещи. Мы не любим perfectum (совершенное время), так как его нельзя поправлять, следовательно — и рассказывать. Зачем нам такое нужно, и наш человек чует во всем этом какое-то коварство. Вещь реальная все время в движении, потому что к ней все время следует чего-то прибавлять, по сути дела — это не заканчивающийся анекдот, цепочка, четки самых различных приключений — не приключений.