Иржи Груша - Чехия. Инструкция по эксплуатации

Я не занимаюсь здесь оригинальностью Чтвртека. Во многих его текстах имеется остроумие, поэзия и кристальная чешская речь. Меня привлекает Румцайс. Ну а точнее: то, что из него сделал перенос в нашу страну.

Понятное дело, он остался разбойником и перемещается где-то между Либерцем и Йичином. Его родимый лес называется Ржахолец. Еще у Чтвртека зло — это, скорее, случайность, чем принцип. То, что в других сказках вызывает страх, здесь как-то в чешском стиле привлекательно. Дьявол здесь не дьявол, а чешский черт. У Чтвртека весьма оригинальна идеология Румцайса. Потому что наш герой это чех эпохи Гусака (то есть, 1969 — 1989 гг.). Он не грабит, чтобы жить, а живет, чтобы грабить. И между этими двумя сферами противоречия он не видит. Это хитрый тип, действующий в соответствии с максимой: "Кто не грабит, тот ворует у семьи". Но грабит он с умеренностью, в соответствии с другим принципом тех времен: "Кто ворует сверх того, что ему положено по должности, будет наказан". Румцайс заботится о Мане, матери Циписека, их сыночка. Заранее он радуется мысли о днях, которые проведет с ними в лесу Ржахолец, точно так же, как всякий чешский человек ожидает прихода выходных и давно желанной поездки на дачу. Ведь целую неделю ему пришлось собирать все то, чего не хватало в доме. Какая ужасная работа! Румцайс занимается и этим, а вдобавок ему нужно еще обвести вокруг пальца немного склеротичного Князя, проживающего — а как же еще — в йичинском [71] В русском переводе: ичинском. замке. Понятное дело, что он умеет прекрасно справляться с полицейскими типа Димпфельмозера. Всякая власть — то ли бургомистра, то ли княжеская — ему подозрительна. Какая-то она чужая, заграничная — а нет ли случаем у нашего Князя какого-то тевтонского акцента? Бесполезность ценностей здесь радикальная, чары фигур, ранее очень даже ужасных — ужасно безвредны. А все крутится возруг воровства и разбоя.

С этой книгой наш вошедший в поговорку Пепа из Писка или Стракониц, плавающий во время каникул по своему пруду, должен был чувствовать себя чуть ли не как Ной на своем Ковчеге во время потопа, который только и ожидает мгновения, когда будет можно выслать голубку, чтобы проверить, закончилась ли уже ужасная катастрофа. Каждый новый Румцайс был, собственно говоря, диссидентом. Он не сражался за свободу, как за некую абстракцию, но видел ее первоначальный субстрат: режим вовсе и не нужно свергать, достаточно просто воровать, и режим рассыплется сам.

Герой Чтвртека, правда, мир не завоевал, но уж наверняка сердца чхов. Румцайс завоевал у нас в стране громадный литературный успех. Но когда уже даже в чешском ковчеге невозможно было скрыть свежего дуновения с суши, Ной начал разыскивать какую-нибудь птицу-разведчика. Голубя не было. Румцайс давным-давно зажарил его для своей Мани. А потом можно было увидеть, что какая-то приближается — вне всякого сомнения, со стороны суши, но все приветствовали ее очень дружно и с пылом-жаром. Но вблизи оказалось, что это сорока. А вместо виноградной лозы в клюве у нее был камень.

Если встретите Румцайса, будьте осторожны. Сегодня он уже не носит на виду ни пистолета, ни разбойничьей шляпы, но все так же грабит путников и паломников. С улыбкой он попросит вас предъявить документы, которых у вас наверняка не будет. Тут же он обратит ваше внимание на запрет, который вы нарушили, а если в следующий раз вы его учтете и требование выполните, он незамедлительно придумает очередное предписание или закон, наполненный невероятных крючков или коварства.

Он приспособился к рыночным условиям, так что для новой его квалификации необходимо было найти новое слово. Мы называем эту деятельность " туннелированием ". Звучит оно довольно-таки безвредно, но Румцайс в качестве " туннельщика " вовсе даже не безвреден. Не говоря уже о том, что его никак нельзя сравнить с Фердой, обязательным и жизнелюбивым созданием из наших лугов и лесов. "Туннелировать" — это означает воровать хитроумным образом. Кто-то — к примеру, ваш торговый партнер — притворяется, будто бы у вас имеются общие интересы, над которыми вы работаете. Но, по сути своей, его интересует только собственный бизнес, и по подземному переходу, который он за это время проложил, "приятель" таскает ваши вещи Циписеку и Мане.

Циписек — это наш святой плутишка. Наши Румцайсам он предоставляет благородный повод для грабежа. "Я же делаю это ради ребенка!". Разбойник, возможно, даже сменил бы Маню на Таню, но вот Циписека обязан иметь не только лишь по генетическим, но и по идеологическим причинам. Чтвртек угадал это и, наверняка, именно по этой причине сотворил такое удачное имя для мальчонки. Взялось оно от чешского ругательства " круциписек " (krucipisek!) и, собственно, ничего не означает. Чтобы из богохульно используемого слова crucifix(us) (то есть, крест Христов) сотворить эту безвредную формулировку, необходимы были усилия множества поколений священников, сыпавших на наши души pisek (песок). Himlhergotkrucifiks (нар. нем. = крест Господа Нашего или Распятие) переродилось в монстра.

Только в нем заключена вся философия Румцайса. Папаня ласкает и ругается одновременно, как только произносит имя сыночка. В этом нечто набожное, поскольку Румцайс не грабит исключительно ради Циписека, но и во имя какого-то бога. Так что это в чем-то нехристианские поступки, но и не атеизм чистой воды.

То, как Чтвртек окрестил своего "Хотценплотца", в какой-то мере является данью для языка прототипа. В Румцайсе слышно "heRUNZEISen" — то есть, по-баварски нечто вроде "бродить, ковылять", но вместе с тем и "подстраивать каверзы", "ощипывать", но и "быть хаотичнымЮ непредсказуемым человеком". Так что Румцайс — это Бродяга, а во втором значении: Щипач: мелкий воришка, минитуннельщик. Даже окончание "айс" (ajs) в чешском языке имеет смысл — в качестве восклизательного знака. Она подражает немецкому языку, чтобы некоторым словам придать эмоциональную дистанцию и отрицание. Сленговые prdlais (задница, жопа) и hovňais (дерьмо) — это не только отрицательные ответы на ваши просьбы, но вместе с тем ироническое и лаконичное заявление, чтобы вы ничего подобного больше не пробовали и ничего не ожидали.

То есть, уже само имя заключает в себе некое предостережение перед контактом с его владельцем. Сегодня, понятное дело, весьма амбициозный Румцайс болтает по-английски. Понятное дело, он уже обследовал туннель между Дувром и Кале, а не удастся ли как-то пощипать еще и лимонников. Пока же что он еще не принял решения. У них был свой герой, Робин Гуд — профессионал и пробуждающий уважение коллега. Но у Румцайса уже имеется новая визитная карточка: