Иржи Груша - Чехия. Инструкция по эксплуатации

MR. R. UMSAYS

CONSULTING AGENCY

И вот перед вами появляется человек с дружелюбными морщинками вокруг глаз и с легкой сединой в волосах и начинает рассказывать.

Во времена диктатуры у него случались неприятности, потому что мало ведь кто пытался противиться… Но вот он устраивал власти такие номера… И напрасно гонялся за ним местный полицай. Возможно, он и не был диссидентом в полном смысле этого слова, но почти что… Возможно, он даже был кем-то большим, поскольку в его действиях было больше энергии. Он и ему подобные не мучали старый режим болтовней, а только разбирали его на кусочки.

Я как раз ехал на поезде из Бонна в Прагу и писал данный фрагмент, как вновь появился Румцайс. На сей раз в мундире кондуктора. Он осматривал мой немецкий билет и через минутку осторожненько так спросил, а известно ли мне, что в Чехии мне придется доплатить. Я ужасно удивился — тоже по-немецки — что, мол, за весь маршрут заплатил. К тому же, от Хеба поезд превратилс в едва волочащуюся черепаху. Он явно утратил скорость экспресса. Кондуктор на это — еще более вежливо — что все это можно устроить всего лишь за полсотни.

— Hovňajs! — возмутился я уже по-чешски. Перепуганный Румцайс тут же убежал по коридору.

Не хочу тебя пугать, мой чехоразведчик, но у нас имеются не одни только Циписеки и Румцайсы, но еще и " чижки " (čížki) [72] Чижики, но еще и уменьшительное от "чех": "чешек". . Rumzeiss навевает похожесть с Zeissig , а Zeissig это чижик — слово, попавшее в немецкий язык из чешского. То самое слово, которое в чешском языке с иронией, но и с огромной любовью, соотносим и с самими собой.

Чижик, тот самый маленький, проворный певец из наших лемов привлекал нас своим темпераментом "чик-чек". Так, словно бы мы тоже были тем самым великолепным видом зябликов, населяющих цветущую Чикчекию. Всегда в хорошем настрое, скромные и гордые одновременно! И что с того, что чижик украшает такое множество клеток. Мы же достаточно витальны! И как вид (species) никто нас в клетку не загнал. Ну а какой-нибудь весной, в особенности, в окрестностях Праги, мы сумели так увлечь мир своей трелью, что нас даже заметили.

Наше "чик-чек-чик" раздается, когда мы строим гнезда. Чешек не строит хижину-халупу, но домик. Вообще-то, маленький дом. Темно-желтый фасад, два окна и двускатная крыша, по бокам срезанная. В целом припоминает человеческое лицо. Желтый цвет прибыл к нам, похоже, из Австрии и остался, несмотря на правящие режимы и хлопоты со снабжением. Возможно, по причине подсознательной благодарности к поздней Австро-Венгрии, когда наш птичий вид открыл в себе индустриальный инстинкт и наконец-то осуществил исход из хижин.

Чешек — это вам не Румцайс, он не ворует. И не делает таких глупых мин, как Швейк. А делает он детей, шустрых мини-чешиков, которым перед сном читает чешские сказки. Например, про того самого кота, черного будто ночь, которого зовут Микеш, и который разговаривает столь естественным, человеческим языком, что даже вам и в голову не придет, будто бы это говорит животное. Если выберетесь из Праги на экскурсию (а у нас куда угодно можно добраться в течение дня), то езжайте в Хоцерады — это по направлению к Брно. А уже в Хоцерадах минут двадцать на Грушице — и вот вы у Микеша.

Вообще-то следовало бы сказать, что у Лады, потому что это Йозеф Лада создал Микеша. Но с того времени кот настолько сделался самостоятельным, что сегодня обойдется и без своего духовного отца. Оба, понятное дело, родом из Грушиц. И, благодаря им, община стала самой известной чешской деревней: типичной и наполненной настоящими чехами — как раз такими, каких они сами любят.

Грушице вдохновили рождение произведения, отличающегося температурой и остроумием. Ну а рисунок Лады — хотя и отличается раздражающейся непосредственностью и силой анекдота, но в нем нет ни следа жестокости. Своими пастельными цветами и четко обозначенными контурами Лада, правда, смешивает статику и динамику, но даже там, где приближается к границе карикатуры, чувствуется некое снисходительное подмигивание. Деревня здесь означает общность. Быть может, потому, что Лада взялся за тему тогда, когда аграрная идиллия уже закончилась, и ей пришлось уступить под нажимом современности. Но как будто бы в последний раз она родила из себя свет подобно гаснущей звезде.

Лада, более дисциплинированный коллега и соратник Гашека, подарил внешность не одному только Швейку — причем, настолько убедительно, что никто уже и никогда не нарисовал его лучше или хотя бы по-другому — но своими рисунками и текстами увлек и чешских детей. Его чудища и водяные, ужасно ленивые Гонзы, которые, однако, не устраивают никаких гадких фокусов, и слишком умные принцессы, что самовольно отправляются в широкий мир, чтобы освободить своего принца, ну и, естественно, прежде всего, тот самый говорящий кот — все они вот уже почти что сотню лет сопровождают наших детей, свободные от какой-либо педагогической доктрины или коллективистской мифологии.

Микеш идет по миру и толкает речи. Понятное дело, по-немецки. А если бы хотел, то мог бы даже и на языке хинди. Это самый способный лингвист, которого я знаю. Если бы когда-нибудь в Гусицах ему поставили памятник раньше, чем Ладе (тут я вновь вмешиваюсь в дела фиксации памяти в виде установки памятников и присвоения имен улицам), отнеситесь к этому со снисходительностью. Сам Лада тоже этому бы обрадовался. Но при том каменный кот должен был бы обязательно глядеть на север, в сторону Мекки наших сказок, располагающейся где-то в треугольнике между Орлицкими горами, Изерскими горами и Карконошами. Это чешская terra fabulae (сказочная страна — лат.).

Юг у нас — это территория святых, а вот на севере лежит земля сказок.

Но выберите дорогу через Чешски Брод в Нимбурк. Если кто из вас читал Грабала, у того имеется возможность выпить пива из пивоварни дядюшки Пепина и осмотреть места, где любимая мама Грабала (вновь одна из наших Мам) всяким своим ласковым жестом пробуждала в своем понятливом сыночке доброжелательность и сочувствие, а он потом отдавал их нам в своих книгах.

Ну что, а потом в Йичин? Вот там можно хорошенько прогуляться. Правда, там вы попадете на дороги с худшим покрытием, зато какими же красивыми будут виды. Вас очарует Чешский Рай, тот самый наш маленький Эдем, с дворцами, замками, озерами и скалами. Из маленького замка Вальдштейн были родом рыцари-разбойники, из которых — это когда уже они значительно обогатились — появился некий Альбрехт Вальдштейн (на основе его жизнеописания Фридрих Шиллер создал своего "Валленштейна"). Местонахождение, от которого взялось наименование рода, до сих пор стоит в развалинах, по сути это просто россыпь камней ( Steine ) среди лесов ( Wald ). Зато более стойкими являются следы самого героя. После победной войны он желал из Йичина сделать центр своих обширных владений, только помешал ему в этом… ну конечно же, Фердинанд II Габсбург, приказавший прикончить героя в Хлебе. Но от него, по крайней мере, остался замок на рынке в Йичине. Затем, чтобы было где жить — во всяком случае, согласно Чтвртеку — импортному Господину Князю, мишени патриотических выступлений Румцайса.