Иржи Груша - Чехия. Инструкция по эксплуатации

По мнению чешских чехов, здешние люди во время пения "вкручивают лампочки". Потому что для нас, пивных болтунов, жестикуляция местных певцов излишне экзальтированна. Только вот здешние люди, то ли молодые, то ли пожилые, выступают как такие, у которых имеется что-то на сердце, а следовательно — и в горле. Руки поднимаются над головой, скорее, в сторону шеи, а ладонь раскрывается, словно бы срывая зрелый плод с невидимого дерева. Так что, когда уста выпевают слова, тело движется в ритм песни, словно бы желая, чуть ли не религиозно, сказать: вкушайте меня все желающие, а так же то, что я сорвал.

А жестикуляция эта обладает еще одним явным посланием: перед вами стоит человек — не ворчун — человек, знающий, что вечные жалобы бессмысленны, равно как и неустанное бунтарство в качестве стиля.

Присаживайтесь! Лавка гладенькая, в столе кое-где имеются углубления. Возможно, что здесь вы похвалите если тот способ, каким вас я сопровождаю по Чехии, то, по меньшей мере, вкус этого бокала рислинга. На бутылках видна не всегда понятная надпись " archiv ". Но это никак не символ какой-то нудной бюрократии, а обозначение удачных годов. Взять хотя бы этот: 1977.

Меня всегда радовало то, что год объявления Хартии '77 был удачным годом для виноделов. И кто бы мог представить, что когда-нибудь в этом подвальчике будет сидеть президент уже объединенной Германии с феодальной фамилией Херцог. До того здесь сиживали другие.

В том числе и поэты, как пристало для винного подвальчика. Например, Скацел, лирик из Брно, по имени Ян, тексты которого мастерски переводит на немецкий язык Райнер Кунце. Здесь, в 1977 году, Скацел строил шутки на тему моравского гимна. Он говорил, это такая пауза мкжду чешской и словацкой частями федерального гимна. Между " Kde domov můj " и " Nad Tatrou sa blýska " — боевой песнью, предсказывающей возрождение словаков словно электрический разряд. Но, прежде чем вспыхнули молнии, были две-три секунды тишины, и как раз-то здесь и открывалось пространство для моравской авторефлексии.

Сегодня, когда нам уже известно, "где дом мой", и когда над Татрами бушуют молнии уже суверенных гроз, видение Скацела все так же увлекательно. Я до сих пор еще слышу ту паузу, хотя теперь после " Kde domov můj " уже ничего не звучит. Но ухо все так же слышит старый шанс. Возможно, это место для родственных песен будущей Европы, в которой истина уже станет спокойной, поскольку ей уже не нужно будет побеждать. Она будет только петь…

День солнечный, я же еду в Вену… По делам Чехии, в качестве ее посланника, полномочного посла. Вот она как теперь сплетается: изгнанник-посланец, Экселенция как экзистенциальное существование. Чешское посольство находится там во дворце неподалеку от Шёнбрунна. Двадцать лет назад Чехословакия сделала меня изгнанником. Тогда я ехал как раз через Вену и остановился у приятеля, писателя Павла Когоута, которого выбросили из страны за несколько лет передо мной… Он хотел показать мне австрийскую столицу, а так же Шёнбрунн с его Глориеттой. Когда мы возвратились с прогулки, жена Павла сказала: "Погляди, вон там, слева, как раз за теми деревьями сидят те самые свистуны-шипуны, которые выбрасывают нас сюда!". Я не очень внимательно глянул в сторону сада, но ничего там увидеть не мог.

Теперь же ворота дворца открываются, но уже нет никаких свистунов-шипунов. "Господин посол, — обращаются ко мне, — ваша сегодняшняя почта". Мне принесли кучу писем и открыток, а среди них — одна детская: "Приеду тебя поведать". Это пишет мой внук, и от него сбежала буква "р". Зовут его Адамом, как начало всему. Ну а фамилия его — Ябурек, в знак того, что нас не уничтожить.

Бонн 1998 — Прага 2009

Когда в 1998 году мюнхенское издательство Piper, специализирующееся на путеводителях, обратилось к известному чешскому писателю Иржи Груше (1938–2011) с предложением написать книгу о Чехии, никто, похоже, и не ожидал, что родится бестселлер. Дело в том, что путеводители Пипера ни в чем не похожи на публикации стандартного типа — их всегда пишут известные писатели, и это, скорее, исторически-литературные эссе о странах или городах, чем "пригодные к употреблению" бедекеры, хотя, естественно, они обязаны помогать и во время посещения этих мест. Такие публикации пользуются успехом, но среди более образованных читателей, поскольку требуют от них приличного уровня знаний и литературной культуры. Но книга Груши сделалась несомненным украшением всей, насчитывающей уже более 70 позиций, серии, она дождалась нескольких изданий — как в Германии, так и в Чехии.

Поскольку "Чехия. Инструкция по эксплуатации" (Česko — návod k použití) — это, и вправду, совершенно необычное сочинение. Рассказ о чешской и моравской истории (недавней и весьма давней), о мифах и легендах, реальных и сказочных героях. А еще о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах, националистических эксцессах, различных "скелетах в шкафу" и стыдливых случаях, о которых сегодня — несмотря на свободу слова — там говорят, по вполне понятным причинам, говорят довольно-таки неохотно. А к тому же — это книга превосходного эрудита и человека, одаренного огромными знаниями, написанная без экономии слов, с типично чешским чувством юмора и самоиронией, наполненная многими случаями забавной игры слов, литературными ассоциациями и поэтическими образами. Груша рассказывает обо всем не как дипломат, но как будто бы откровенничал с близким приятелем. Неоднократно он способен изумить даже декларированных чехофилов, потому что образ страны, который он создает, далек от упрощений и засахаренных стереотипов. И книга исполняет практически все требования к замечательному путеводителю, так что с успехом можно ездить по Чехии, держа эту книжку на коленях.

Сам Иржи Груша слабо известен нашему читателю, который — если как-то его и ассоциирует, то в функции президента мирового Пен-клуба (2004–2009) или же (в те же самые годы) первого и до сих пор единственного не австрийского ректора знаменитой Дипломатической Академии в Вене или же посла Чехии в Германии (1991–1997) и Австрии (1998–2004), чем автора. Но, по сути своей, это один из важнейших чешских писателей второй половины ХХ века, хотя, по причине нелегкой поэтики своих произведений, не часто переводимый на иностранные языки. Исключением являются немецкоязычные страны, потому что Груша писал и на этом языке (за три тома своих стихов на немецком языке в 1996 году в Германии он получил Награду имени Андреаса Грифиуса) и переводил на немецкий язык чешскую литературу.