Андрей Поляков - Снег на экваторе

Рисовать Асаф начал лет с восьми, но только к старости осознал, что в его жизни имеется большая цель.

– Понимаешь, я был на грани смерти, – вспоминал художник. – Врачи потеряли надежду, родственники начали приготовления к похоронам. А я поправился и, поразмыслив, понял, что случайных чудес не бывает. Я выжил потому, что у меня есть что сказать людям. А раз так, то я должен запечатлеть на картинах навсегда ушедшую жизнь моего народа такой, какой я ее запомнил.

Комнаты небольшого сельского дома Асафа наполнились полотнами, на которых оживают воспоминания о далеких временах: детские игры в камешки, прутики, обручи, военные упражнения юношей с копьями и щитами, развивавшие ловкость и силу, готовившие к защите своего народа, многочисленные обряды, связанные с обрезанием, коллективная постройка жилищ, выпас скота, возделывание полей, прием гостей, отпугивание прожорливых птиц и злых духов…

Борьба с прожорливыми птицами считалась исключительно детским занятием. Но это не значит, что оно не было важным. Наоборот, от того, насколько зорко и бдительно малыши следили за полями, зависело, будет ли сыта вся община. Основу питания гикую составляли бобовые и зерновые. Главное блюдо народной кухни гисери делалось так: полкило кукурузных зерен и четверть килограмма красной фасоли всю ночь вымачивались, потом вода удалялась, заливалась свежая, варево солили и кипятили на слабом огне больше двух часов. Перед подачей остатки воды сливали, в блюдо клали поджаренный лук. Если в гисери добавить вареную картошку и кусочки тыквы, а все овощи размять до состояния пюре, получится еще одно популярное блюдо – матаха. Любимое детское блюдо нджахи представляло собой, по сути, еще одну разновидность гисери, только к сваренной фасоли добавляли картошку и бананы, тоже вареные, а потом все разминали в пюре. Незатейливая кухня, что и говорить, но век за веком она верно служила народу, оберегая его от многих современных болезней. Мясо гикую ели только по праздникам.

– Жизнь проходила по природным часам, – увлеченно говорил Асаф. – Тик-так, тик-так. Четыре времени года, два урожая. С марта по июль – большой сезон дождей. С июля по октябрь – сбор большого урожая. С октября по январь – малый сезон дождей. С января по март – уборка малого урожая.

На первый взгляд, скука и однообразие.

– Да что ты, скучать времени не было, – запротестовал художник. – Весь год был заполнен делами до отказа. И работать приходилось всем. Малышам выделяли площадку, давали маленькие инструменты. Мальчишки с рогатками охраняли поля с созревавшим урожаем, пугали ненасытных птиц. Взрослые занимались прополкой, уборкой, лепкой кувшинов и чашек, плетением корзин, выделкой шкур. Потом все несли плоды рук своих на рынки, обменивали. А по вечерам успевали еще и вволю повеселиться.

Нравы у гикую были весьма свободные даже по сегодняшним меркам. Влюбленные пары до свадьбы спали вместе, хотя и не могли производить потомство. Этому мешал предусмотрительно повязанный девушкой тугой фартук. Гость имел право пройти в дом жены или одной из жен хозяина и провести там ночь, но только если супруга была не против. Свадьбы тоже не могло быть без согласия девушки, какой бы большой выкуп ни предлагал жених.

– Европейские миссионеры считали эти обычаи распущенностью, но семьи тогда распадались редко, а об однополой любви я что-то никогда не слыхивал, – качал головой Асаф.

Не порицал он и обрезания, против которого упорно боролись миссионеры.

– К ируа долго готовились, это был длительный многоступенчатый процесс, – вспоминал художник. – Каждый юноша и девушка получали родственника-попечителя, который проводил с ними несколько недель и готовил их к взрослой жизни.

Молодых людей кормили по-особому, они танцевали и пели, накануне долгожданного действа купались в горных речках. И когда нож мунду-муго отсекал юношам крайнюю плоть, а девушкам клитор и губы, большинство, как и полагалось, ни малейшим движением не выдавали боли.

– Многие ее действительно не ощущали, – уверял Асаф. – Внушения, торжественность обстановки, изнурительные пляски, ледяная вода притупляли чувства.

Обрезание проводилось раз в несколько лет, и все, кто проходил через обряд в одно и то же время, на всю оставшуюся жизнь считались братьями и сестрами, членами одной возрастной группы.

– Сейчас возрастных групп нет, – рассказал мне профессор столичного университета Ванджохи, собиратель пословиц гикую. – Девочкам обрезание почти не делают. Мальчиков посвящают во взрослую жизнь в больницах.

Ученый-фольклорист не находил следов и других обычаев.

– Традиционные жилища не встретишь даже в глубинке, – то ли сетовал, то ли извинялся он. – Наверное единственной сохранившейся традицией, помимо обрезания, можно назвать многоженство.

О том, как началось исчезновение обычаев, повествует легенда. Давным-давно, говорится в ней, жил великий прорицатель Мого ва Кебиро. Однажды он проснулся в большой тревоге и объявил о грядущих несчастьях. По словам Мого ва Кебиро, ночью бог Нгай перенес его в неизвестную страну и рассказал, что на земле гикую появятся люди с кожей, светлой, как у лягушек киенгере, в одежде, разноцветной, как крылья бабочек. Они принесут с собой палки, извергающие огонь, а за ними приползет гигантская железная змея, пышущая дымом.

Все предсказания сбылись. Около 1890 года на земли гикую стали захаживать англичане. Поначалу они построили несколько фортов и не вмешивались в жизнь местного населения. Но когда африканцы попытались от британцев избавиться, те предъявили главный козырь – ружья. Вскоре через горы и долины протянулась железная дорога, и гикую поняли, что прежняя патриархальная жизнь осталась в прошлом.

Дальнейшие события развивались в соответствии с еще одной популярной сказкой. В ней говорится о том, как человек подружился с дикими зверями. Когда начался тропический ливень, они пришли к его жилищу и попросились под крышу. Очутившись в доме, звери деликатно посоветовали хозяину выйти на улицу. Так как человек возмутился, они создали комиссию, провели заседание и с соблюдением мельчайших процессуальных деталей постановили, что: 1) в интересах самого человека, недостаточно эффективно использовавшего внутреннее пространство дома, необходимо вселить в него зверей; 2) идя навстречу пожеланиям человека, следует дать ему возможность построить себе на отшибе, на бесполезных бросовых землях, дом поменьше.

Сказку, как водится, венчает счастливый конец. Человек выстроил дом не меньших, а больших размеров. Увидев просторное жилище, жадные звери, отпихивая друг друга, бросились его захватывать. В пылу драки они не заметили, как человек подпалил дом, и все до единого сгорели. С тех пор человек жил счастливо.