Андрей Поляков - Снег на экваторе

Не советовал Сантуш Гарсиа приобретать камни и на редких в Замбии официальных выставках-продажах. У изумрудов, которые там представлены, почти наверняка завышенная цена, убеждал он. В Лондоне, Антверпене или Идар-Оберштейне – немецком городке, ставшем мировым центром торговли изумрудами, где действовала международная биржа «зеленого золота», – они, как это ни парадоксально, стоили дешевле.

Случались и исключения. Помню, как жена иностранного дипломата, большая любительница драгоценностей, хвасталась тем, что приобрела на выставке в лусакском отеле «Интерконтиненталь» кристально чистый неограненный изумруд весом в карат за пару тысяч долларов. В Колумбии такая покупка обошлась бы в несколько раз дороже.

Зато в Замбии процветала контрабандная торговля изумрудами. Прямо из шахт львиная доля добычи нелегально уплывала за границу. Чаще всего в Европу. По оценкам экспертов, страна ежегодно могла получать от продажи «зеленого золота» не меньше 300 миллионов долларов. Согласно официальной статистике, выручка составляла всего пять-десять миллионов. Как нетрудно догадаться, остальное попадало в руки подпольных перекупщиков-сенегальцев. Сене-сене, как окрестили их местные жители, обитали возле каждой изумрудной шахты. Они не спускались под землю, кирка и лопата были не для их нежных рук, зато внимательно следили, чтобы мимо не проскользнул ни один стоящий камень. Драгоценности скупались за бесценок, а зачастую выменивались на еду, инструмент, поношенную одежду, называемую в Замбии «салаула». Время от времени полиция проводила рейды и иногда отлавливала двух-трех зазевавшихся сене-сене. Но остальные, переждав облаву в укромных местах, немедленно возвращались на трудовую вахту. Благодаря системе, отлаженной десятилетиями, ценный груз непрерывно поступал в европейские гранильные центры. Утечке камней за рубеж способствовало отсутствие надежных границ, продажность таможни, узость местного рынка, неразвитость гранильной базы.

– Хотя Замбия добывает примерно пятую часть изумрудов мира, в этом бизнесе она новичок, – рассказал мне владелец шахты Питер Китчен. – Разработки начались в конце 1960-х годов, а огранка – в конце 1990-х.

Поначалу она осуществлялась столь неумело, что правильнее было бы назвать ее порчей дорогостоящего сырья. Цель профессиональной огранки – добиться максимальной яркости и блеска за счет правильного расположения граней. Замбийские мастера часто добивались противоположного: после их работы камень выглядел тусклым и безжизненным.

Изумруд требует особенно бережного отношения. Это, наверное, – самый трудный для обработки материал. Расколоть или повредить его так просто, что в отходы идет девяносто процентов сырья и даже больше. На аукционах изумруды продают на килограммы, а на выходе из ювелирных мастерских получаются даже не граммы, а караты.

Можно только догадываться, сколько породы пришлось перелопатить в поисках камня, из которого в 1958 году знаменитая ювелирная фирма «Картье» изготовила самый дорогой изумруд, проданный в 1987 году на аукционе «Сотбис» за 2,1 миллиона фунтов стерлингов. Его вес составил 19,77 карата. Однако он не самый большой. Эта честь принадлежит зеленому чуду, обнаруженному в 1974 году в Бразилии. При фантастическом весе в 86,136 карат рекордсмена купили всего-навсего за 718 000 фунтов стерлингов. Подкачало качество.

Быть может, Замбия тоже восхитила бы мир собственными рекордсменами, но там с самого начала перспективную отрасль отдали на откуп мелким частным старателям и контрабандистам-перекупщикам. Респектабельные фирмы не рисковали вкладывать средства в, казалось бы, заведомо прибыльное дело.

Причину парадокса наглядно объяснила печальная судьба единственной крупной изумрудной компании «Каджем». С момента возникновения в 1984 году 45 % ее акций принадлежало индийско-израильскому консорциуму «Хагура», а остальные – государству. Это соответствовало политике «замбианизации экономики», которую в восьмидесятые годы проводил президент Кеннет Каунда. Руководство назначалось исходя из каких угодно, но только не из профессиональных, соображений, процветало и казнокрадство.

Жители Ндолы, Китве и других крупных городов Медного пояса и сейчас еще вспоминают о крутых парнях из «Каджема», которые на габаритных джипах каждый вечер подруливали к ресторанам и вечерним клубам. Упитанные чернокожие функционеры швыряли деньгами направо и налево, заказывая самую дорогую выпивку, давая самые щедрые чаевые и снимая самых красивых девочек. Тем временем, по мере роста благосостояния членов администрации, добыча камней постоянно падала, а к началу девяностых прекратилась вовсе.

Казалось бы, можно было нанять побольше хороших иностранных специалистов и рабочих, чтобы сделать компанию прибыльной и успешной, но замбийские законы были слишком разорительны для тех, кто поступал таким образом. Обеспечение преимущества собственных граждан на законодательном уровне естественно и логично. Проблема в том, что, допуская местную рабочую силу до такого специфического занятия, как добыча изумрудов, владелец мог быть твердо уверен: абсолютного большинства камней, в том числе самых ценных, ему не видать так же, как и прибыли. Выживать удавалось только крошечным семейным шахтам. Как правило, там добывали изумруды по старинке: с помощью кайла и тачки. Такие предприятия заключали партнерства с богатыми инвесторами, способными вложить в механизацию производства крупные суммы. В договоры вносились соответствующие статьи, по которым тряхнувший мошной пришелец должен был получать львиную долю прибыли.

– На деле все происходит в точности наоборот: инвестор платит, а семейка ворует камни, – пояснил Питер Китчен.

Не спасали ни охранники с автоматами, по численности превышающие шахтеров, ни поставленные над ними надзиратели с пистолетами, ни контролеры, призванные не спускать глаз с надзирателей.

– Распространенное мнение о том, что владение изумрудной шахтой равносильно обладанию станком для печатания денег, – глубокое заблуждение, – продолжил он. – Надо быть готовым к тому, что придется долго тратить деньги без видимой отдачи.

Сам Питер, намучившись и разочаровавшись в возможности наладить нормальную работу в Замбии, перебрался в соседнюю Зимбабве, где продолжал заниматься любимым делом – добычей изумрудов.

В конце прошлого века инвестиционный климат в Замбии постепенно начал менялся к лучшему. Парламент принял Горный кодекс, благоприятствующий инвесторам. Набрались опыта и мастерства гранильщики. Да и замбийские подземные богатства не исчерпываются одними изумрудами.

– Если кто-то хочет купить в Замбии красивые камни, но не разбирается в них профессионально, я бы посоветовал приобрести в изобилии добываемые гранаты, аквамарин, турмалин, аметисты, – посоветовал Сантуш Гарсиа. – Подделки, конечно, тоже не исключены, но встречаются гораздо реже. А что касается перспектив, то к добыче золота здесь лишь приступают, а алмазы вообще никто не трогал.