Андрей Поляков - Снег на экваторе

И это тоже поверхностно, сентиментально, второсортно?! Убейте – не соглашусь. А сокровенное «Всенощное бдение»? Стоит только зазвучать хору, как просветленная, нежная звуковая волна бережно подхватывает и несет ввысь. Перед мысленным взором открывается мир. Родной мир, в котором все знакомо и любимо, даже если ты попал туда впервые, все устроено ладно и правильно. Странное чувство, когда находишься за тридевять земель от отчизны, но такова сила настоящего искусства.

Искренне, с энтузиазмом исполненная национальная музыка волнует, даже когда звучит странно, экзотически, парадоксально. В конце 1980-х американский рок-музыкант Пол Саймон выступил в Москве в рамках мирового турне по раскручиванию этнического альбома «Грэйслэнд». Пластинку записали в ЮАР, поэтому на концерте в Зеленом театре маститого американца сопровождала вокальная группа «Ледисмит блэк мамбазо». Африканские голоса – гортанные, хрипловатые, с песочком – были полной противоположностью привычному с детства прозрачному, кристальному звучанию академических русских хоров. Манера исполнения тоже поражала. Артисты цокали, чмокали, улюлюкали, устраивали музыкальные переклички. Но пели они от души, заражая и сражая наповал, намертво впечатывались в душу и память. Когда, работая в Африке, я узнавал об их предстоящих выступлениях, с удовольствием слушал вновь. Летом 2015 года группа выступила в театре «Моссовета» совместно с лондонским Королевским балетом. Немыслимое, казалось бы, сочетание, но эксперимент в очередной раз доказал, что искреннее исполнение, уходящее корнями в народное творчество, и высокое академическое искусство могут органично сосуществовать, невзирая на кажущуюся абсолютную стилистическую несовместимость. На одном из концертов «Ледисмит блэк мамбазо» исполнили на бис песню «Боже, благослови Африку», которая стала гимном пяти государств: ЮАР, Замбии, Зимбабве, Танзании, Намибии. Это исполнение звучит во мне до сих пор.

По сходному сценарию развивалось знакомство с другим известным южноафриканским коллективом – хором «Соуэто госпел». Сначала я услышал его в Кении и приятно поразился слаженности, профессионализму певцов, их задорной одержимости тем, что они делают, непринужденно передавшейся слушателям. Последний раз «Соуэто госпел» порадовал меня на Рождество 2013 года в московском Доме музыки. Поначалу публика воспринимала хор с прохладцей, но мощный положительный заряд, который излучали певцы, сломал ледок отчуждения. После концерта люди расходились в приподнятом настроении. На лицах блуждали невольные улыбки, как будто со сцены только что сообщили донельзя приятную новость.

Африка лишний раз доказывает, что самый демократичный вид музыкального искусства – хоровая, а не рок и не поп-музыка. Те, кому посчастливилось участвовать в приличном хоре, согласятся, что чувство единения и восторга, охватывающее во время коллективного пения, не сравнить ни с чем. Музыканты симфонического оркестра тоже испытывают нечто подобное, но далеко не каждый умеет играть на скрипке, виолончели или валторне, а петь может любой, за редчайшим исключением. Хор помогает поддерживать связь поколений и сплачивает нацию не хуже футбола. Даже лучше. Потому что болельщики сопереживают общему делу со стороны, а хористы в нем активно участвуют.

В последние десятилетия Россия частично утратила богатейшие традиции хорового пения. Сказалось и общее состояние общества, в «лихие девяностые» растерявшегося и разуверившегося в прежних идеалах, и запрет в советский период на исполнение отечественных духовных сочинений, в том числе «Всенощной» Рахманинова. При этом западная церковная музыка продолжала звучать, хотя вряд ли кто-то мог внятно объяснить, чем их месса лучше нашей службы. Получалось, что иностранцам дозволено то, что запрещено нам, и это добавляло кирпичики в фундамент величественного здания храма национальной неполноценности, в котором привыкла истово молиться часть нашей интеллигенции.

В Африке традиция церковного пения не прерывалась. Наверное поэтому, как не покажется кому-то невероятным, хор, исполнявший без сопровождения негритянские церковные песнопения госпелс, собирал в Замбии во много раз больше слушателей, чем виртуозная светская джазовая группа. Большинство посетителей хоровых концертов были чернокожими. На исполнении классической музыки черные лица появлялись нечасто, хотя цена билетов не могла отпугнуть даже бедных госслужащих.

Помимо хоров, замбийцы слушали попсу. От нее никуда не скрыться. Зато здесь их музыкальные вкусы были уникальными. Они ограничивались приверженностью двум специфическим стилям: конголезской румбе и доморощенной калиндуле. Девственному европейскому уху отличить их друг от друга не под силу. И тот и другой похожи, как две иглы дикобраза. Румба и калиндула звучат одинаково ритмически, мелодически, интонационно. Разные языки не в счет. Не думаю, что иноземец отличит тонга от бемба или лингала.

Различие, конечно, есть. Только оно не сущностное, а внешнее. Замбийским музыкантам удалось создать собственное, не похожее на конголезцев звучание. Достижение, завидное для каждого поп-артиста, досталось даром. По бедности «звездам» калиндулы были не по карману профессиональные инструменты, и они мастерили их сами. Брали тыквы, деревянные ящики, картонные коробки, пластмассовые емкости, все, что попадалось под руку и могло издавать звуки. Лучше всех зарекомендовали себя большие жестяные банки. Их и приспособили под гитары. Струны тоже делали из подручного материала – проволоки, которую добывали, разбирая старые автопокрышки. Металлический звук жестяных гитар, прозванных калиндула, напоминал банджо, поэтому замбийские группы с электрифицированными конголезскими не спутаешь.

На руку приверженцам калиндулы сыграла политика президента Кеннета Каунды. В конце 1970-х отец нации повелел изгнать из радиопрограмм иностранную музыку. Больше 90 % эфира должно было формироваться за счет местных исполнителей. Глава государства надеялся, что таким образом замбийцы смогут быстрее создать общенациональную культуру и укрепить молодую государственность. Политик ошибся. Вместо того чтобы осваивать и развивать собственный многонациональный фольклор, замбийские музыканты погнались за дешевой славой. В стране один за другим возникали коллективы, копировавшие западные образцы. Появился даже термин «замрок». Но рок-музыка не снискала популярности. А вот калиндула, сумевшая приспособить под скромные замбийские условия румбу, растиражированную конголезцами по всему континенту, стала заметным явлением. Концерты групп «Амайендже», «Серендже Калиндула», «Грин Мамба» собирали толпы поклонников. У замбийского стиля даже появился собственный фестиваль.