Джеймс Кервуд - Всемирный следопыт, 1927 № 04

— А тебе не будет холодно у дверей? — с беспокойством спросил Джексон.

— Нет, нет! — запротестовал Бранниган. — Мне нужно солнышко, я хочу слышать, как весна наливает почки. Это для меня лучше всякого лекарства, Долговязый!

Долговязый Джексон сомнительно проворчал что-то, придерживаясь того странного суеверия невежественных людей, что свежий воздух вреден для больных. Однако он уступил и растянул на полу около двери одеяло, перенес на него худое тело своего товарища, закутав его, как ребенка, и удобно подложив ему под голову несколько скатанных шкур. Затем он сам вышел наружу, уселся перед дверью на чурбан, служивший для колки дров, и принялся набивать свою трубку сырым, черным табаком, одинаково пригодным для куренья и для жеванья.

Лицо Браннигана, вбиравшее в себя солнечные лучи с такой же жадностью, с какой впитывает воду пересохшая земля, посвежело, и на нем появилась легкая краска. Его глаза, утомленные видом четырех серых стен хижины, теперь жадно оглядывали лес, окаймлявший кругом небольшое расчищенное пространство.

— Как бы там ни было, наш холм — самое высокое место на десять миль кругом, — сказал Долговязый Джексон, выпуская клубы табачного дыма и посасывая сырой табак, — а хижина построена на вершине его. Не похоже на то, чтобы ее залило водой, если даже разлив и не спадет за эти сутки. Но оно все-таки как-то спокойнее, когда знаешь, что лодка наготове.

— Да, это самое высокое место далеко кругом, — пробормотал сонным голосом Бранниган, купаясь в лучах солнца, — и сдается мне, что не мы одни знаем об этом, Долговязый. Не угодно ли тебе взглянуть вон на тех кроликов?

Джексон посмотрел и невольно положил трубку рядом с собой на бревно. Лес внизу холма — холм был такой пологий, что скат его был мало заметен — буквально кишел кроликами, носившимися взад и вперед по снегу. (Между деревьями снег еще лежал).

— Должно быть, вода быстро прибывает, — сказал Джексон, — кролики никогда не собираются такими кучами. Это они пришли к тебе в гости, Том!

— Я думаю, что к нам не замедлят явиться и другие гости, покрупнее кроликов, — сказал Бранниган. Его глаза и голос утратили сонное выражение, сменившееся теперь радостным возбуждением: куда приятнее было лежать здесь, чем на темном ларе в углу хижины… — А что это такое вот там внизу, за теми большими березами? — прибавил он с живостью. — Никак, это медведь, Долговязый!

— Два медведя, — поправил его Джексон. — Пока здесь были только кролики, это бы еще куда ни шло, но медведей мы сегодня вовсе не приглашали. Личинок сейчас мало, и медведи в эту пору года голодны. Эге, да у реки еще пара их! Пожалуй, мне лучше принести ружье.

— Погоди немножко, Долговязый, — взмолился Бранниган. — Они так напуганы наводнением, что причинят нам вреда не больше этих кроликов. Да и какая польза стрелять сейчас медведей, когда их шкуры никуда не годны? Оставь их, — посмотрим, что они будут делать. Ведь им больше некуда спастись от наводнения.

— Пусть бы лезли себе на деревья, — проворчал Джексон. Однако он снова уселся на бревно. — Правда твоя, Том, — продолжал он после минутного размышления, — не к чему портить хорошие шкуры, стреляя сейчас медведей. Если они еще не совсем одурели от страха и сообразят, что голодны, они могут пообедать кроликами. Пожалуйте сюда, Михаил Потапыч! Вы можете прихватить с собой жену свою и прочих родствеников.

Как бы в ответ на его приглашение, медведи подвинулись немного ближе, недовольно повизгивая и оглядываясь назад через плечо, а сейчас же следом за ними, там, где солнечные лучи пробивались между голыми ветками деревьев, видна была рябь быстро поднимавшейся воды. С другой стороны — налево от хижины и позади нее — стояла зеленая стена елей и сосен, и бросаемая ими тень скрывала подступавшую воду.

Когда перепуганные медведи приблизились, кролики уже окружали кольцом опушку просеки, причем задние ряды их все время напирали на сопротивлявшиеся передние, которые, боясь открытого места и человеческой фигуры, сидевшей перед хижиной, не желали выходить из-под прикрытия деревьев и прыгали назад через головы тех, которые толкали их вперед. Но еще больше неподвижной человеческой фигуры пугали кроликов повизгивавшие медведи и молчаливая, преследующая их, вода.

Очень скоро все кролики оказались выгнанными на просеку, где принялись беспокойно носиться взад и вперед, все время шевеля своими длинныии ушами. Те из них, что были посмелее, даже подбежали шагов на сорок к хижине и с любопытством уставились на долговязого Джексона.

Вдруг из-за хижины, легко ступая, высоко подняв голову и подозрительно обнюхивая воздух раздутыми ноздрями, вышли две молоденькие лани и круто остановились, переводя глаза с Джексона на медведей и с медведей опять на Джексона. Поколебавшись с секунду, они, очевидно, решили, что Джексон менее опасен, и подошли к человеку на несколько шагов ближе, робко поглядывая на Браннигана.

— У нас здесь не Северная Долина, Договязый, а Барнумский зверинец, — сказал Бранниган тихо, чтобы не вспугнуть ланей.

— А вот и еще один незванный гость, Том! — сказал Джексон, когда кролики опять в ужасе рассыпались по просеке, а из густого кустарника, который уже начала окружать вода, появилась большая рысь.

Слишком испуганная подступавшей водой, чтобы обращать внимание на кроликов, рысь оглянулась кругом своими круглыми, светлыми, злобными глазами. Увидев Джексона, она ощетинилась, вскарабкалась на ближайшее дерево и притаилась за веткой.

Бранниган даже не взглянул на перепуганную рысь, так как был всецело занят двумя ланями, покорившими его сердце своей доверчивостью. Сейчас же за дверью, так близко от него, что он мог достать до нее рукой, висела полка, на которой стояла жестяная тарелка с несколькими холодными гречневыми оладьями, оставшимися от завтрака. Он взял пару оладий и бросил их ланям.

Как ни осторожно было его движение, нервные животные отскочили назад, недоверчиво фыркнув. Однако через несколько минут, убедившись, что в движении рук Браннигана не заключалось ничего для них враждебного, они нерешительно подвинулись вперед и принялись обнюхивать оладьи. Сперва они обнюхивали с самым пренебрежительным видом. Но вот одна из них решилась попробовать кусочек.

Прошло минуты две, и обе оладьи были с жадностыо съедены. Затем лани подошли еще немного ближе, и их большие кроткие глаза ясно говорили, что они хотят получить еще кусочек. Бранниган достал третью оладью, чтобы разделитъ и ее между обеими ланями.

Солнце закрылось облаком, и в воздухе сразу резко похолодело. Долговязый Джексон оттащил Браннигана от дверей и бесцеремонно захлопнул их. Но так как Бранниган решительио запротестовал против того, чтобы его опять уложли на ларь, Джексон соорудил для него из скамеек и ящиков грубую постель за столом, где он в первый раз мог пообедать сидя. После обеда солнце снова выглянуло, и Бранниган настоял на том, чтобы дверь опять была открыта.