Андреа Вульф - Открытие природы [Путешествия Александра фон Гумбольдта]

13 ноября 1829 г. Гумбольдт вернулся наконец в Санкт-Петербург. Его выносливость была поразительной. Покинув Санкт-Петербург 20 мая, его отряд менее чем за полгода преодолел 10 000 миль, проехал через 658 почтовых станций и сменил 12 244 лошади {1281} 1281 Bruhns 1873, vol. 1, p. 380; Suckow 1999, p. 163. . Гумбольдт чувствовал себя прекрасно, как никогда, окреп от такого долгого пребывания на воздухе и от приключений {1282} 1282 AH to Cancrin, 5 November 1829, AH Letters Russia 2009, p. 204. . Теперь всем хотелось послушать про его экспедицию. Он уже прошел через нечто похожее несколько дней назад, в Москве {1283} 1283 Об Александре Герцене в ноябре 1829 г. см.: Bruhns 1873, vol. 1, p. 384–386; AH to WH, 21 November 1829, AH Letters Russia 2009, p. 219–220. : встречать его собралась чуть ли не половина города, празднично разодевшаяся по такому случаю, в ярких лентах. В обоих городах в его честь устраивались приемы, произносились речи, в которых его провозглашали «Прометеем наших дней» {1284} 1284 О Сергее Глинке см.: Bruhns 1873, vol. 1, p. 385. . Казалось, никто не обратил внимания на его отклонение от предписанного маршрута.

Этот церемониальный прием раздражал Гумбольдта. Как ни неприятны ему были подобные моменты, он старался сохранять вежливость и терпение. Русский поэт Александр Пушкин был сражен эрудицией Гумбольдта. «Увлекательные речи так и бьют из его рта, – сказал Пушкин, – как вода, извергаемая из (пасти) мраморного льва в фонтане Большого каскада в Петергофе» {1285} 1285 О Александре Пушкине в 1829 г. см.: Georg Schmid, 1830, AH Letters Russia 2009, p. 251. . В частном порядке Гумбольдт жаловался на церемониальную помпу. «Я почти падаю под тяжестью обязанностей», – писал он Вильгельму {1286} 1286 AH to WH, 21 November 1829, ibid., p. 219. . При этом он пытался использовать свою славу и влияние. Воздерживаясь от публичной критики условий жизни крестьян и батраков, он дерзал просить царя о милости к некоторым из ссыльных, которых встретил в своем путешествии {1287} 1287 AH to Tsar Nicholas I, 7 December 1829, ibid., p. 233. .

Императорская академия наук в Санкт-Петербурге и обсерватория

© Wellcome Collection / CC BY

Кроме всего прочего, Гумбольдт выступил с речью в Императорской академии наук в Санкт-Петербурге, положившей начало широкому международному научному сотрудничеству. На протяжении десятилетий Гумбольдта интересовал геомагнетизм – в не меньшей степени, чем климат, – так как он представлял собой глобальную силу. Полный решимости больше узнать о том, что он называл «загадочным движением магнитной стрелки» {1288} 1288 AH Cosmos 1845–1852, vol. 1, p. 167; AH Kosmos 1845–1850, vol. 1, p. 185. , Гумбольдт предложил создать по всей Российской империи сеть станций наблюдения. Целью было понять происхождение магнитных колебаний: земные они – вызваны, к примеру, изменениями климата – или связаны с воздействием солнца. Геомагнетизм представлял собой ключевое явление для понимания соотношения между небесами и землей, ибо, объяснял Гумбольдт, он способен «открыть нам, что происходит на большой глубине внутри нашей планеты или в верхних слоях нашей атмосферы» {1289} 1289 Report on letter from AH to Royal Society, 9 June 1836, Abstracts of the Papers Printed in the Philosophical Transactions of the Royal Society of London, vol. 3, 1830–1837, p. 420 (Гумбольдт написал письмо в апреле 1836 г.). . Гумбольдт давно изучал это явление. В Андах он открыл магнитный экватор, а во время вынужденного пребывания в Берлине в 1806 г., когда вторжение в Пруссию французской армии не позволяло ему вернуться в Париж, вместе с коллегой занимался магнитными наблюдениями круглосуточно, каждый час; вернувшись в 1827 г., он повторил этот эксперимент {1290} 1290 Biermann und Schwarz 1999a, p. 187. . После экспедиции в Россию Гумбольдт настоятельно рекомендовал немецким, британским, французским и американским властям работать вместе для сбора данных по всему миру. Он взывал к ним как к членам «великой конфедерации» {1291} 1291 Report on letter from AH to Royal Society, 9 June 1836, Abstracts of the Papers Printed in the Philosophical Transactions of the Royal Society of London, vol. 3, 1830–1837, p. 423. См. также: O’Hara 1983, p. 49–50. .

Не прошло и нескольких лет, как мир окутала сеть магнитных станций: они возникли в Санкт-Петербурге, в Пекине, на Аляске, в Канаде и на Ямайке, в Австралии и в Новой Зеландии, на Цейлоне и даже на далеком острове Святой Елены в Южной Атлантике, куда был сослан Наполеон. За три года будет проведено около двух миллионов наблюдений {1292} 1292 AH Cosmos 1845–1852, vol. 1, p. 178; AH Kosmos 1845–50, vol. 1, p. 197. . Подобно современным ученым, занимающимся изменениями климата, люди, работавшие на этих станциях по всему миру, собирали данные для того, что сегодня назвали бы «Большим научным проектом». Это было крупномасштабное международное сотрудничество – так называемый «магнитный поход».

Кроме того, Гумбольдт использовал свое выступление в Санкт-Петербурге для поощрения изучения климата по всей обширной Российской империи. Ему требовались данные о воздействии на климат вырубки лесов – первое обширное исследование влияния человека на климатические условия. По словам Гумбольдта, долгом ученых было изучать меняющиеся составляющие в «экономике Природы» {1293} 1293 AH, Speech at Imperial Academy of Sciences, St Petersburg, 28 November 1829, AH Letters Russia 2009, p. 277, 281. .

Спустя две недели, 15 декабря, Гумбольдт покинул Санкт-Петербург. Перед отъездом он вернул треть денег, выделенных ему на расходы, попросив Канкрина профинансировать на них какого-нибудь другого исследователя {1294} 1294 AH to Cancrin, 17 November 1829, ibid., p. 215; Beck 1983, p. 159. . Приобретение знаний превышало важностью его личную финансовую выгоду. Его экипаж был битком набит коллекциями, собранными для прусского короля: Гумбольдт даже прозвал его «кабинетом естественной истории на колесах» {1295} 1295 AH to Theodor von Schön, 9 December 1829. См. также: AH to WH, 9 December 1829, AH Letters Russia 2009, p. 237. . Тут же ехали его приборы, блокноты с записями и роскошная семифутовая ваза на постаменте – подарок царя наряду с дорогой собольей шубой [31] Гумбольдт передал эту вазу в берлинский музей Altes, нынешнюю Alte Nationalgalerie (Старую национальную галерею). .

Возвращаться в Берлин пришлось в лютый мороз. Под Ригой, на опасной обледенелой дороге, кучер Гумбольдта допустил оплошность, и экипаж на полном скаку врезался в ограждение моста. Ограда не выдержала удара, одна из лошадей упала с высоты восьми футов в реку, потянув за собой повозку. Один бок экипажа был полностью смят. Гумбольдт и другие пассажиры вывалились наружу и шлепнулись в каких-то четырех дюймах от края моста. Как ни удивительно, пострадала только злополучная лошадь, но сильно досталось и карете, починка которой вызвала задержку на несколько дней. Гумбольдт тем не менее не терял воодушевления и шутил, что они, должно быть, очень живописно выглядели {1296} 1296 AH to Cancrin, 24 December 1829, ibid., p. 257. на самом краю моста, и был очень доволен тем, что трое ученых в одном экипаже предложили кучу «противоречивых теорий» {1297} 1297 Ibid. о причинах аварии. Рождество они провели в Кёнигсберге (нынешний Калининград), и уже 28 декабря Гумбольдт прибыл в Берлин. Он был так переполнен идеями, что походил на «котел с кипящей водой» {1298} 1298 Carl Friedrich Zelter to Goethe, 2 February 1830, Bratranek 1876, p. 384. , как отозвался о нем их общий с Гёте друг.