Георгий Кублицкий - Рейс в Эвенкию (путевые заметки)

— Пошли, ребята, шахты смотреть, — предлагает масленщик Молчанов, шустрый и любознательный комсомолец, которому никогда не сидится на месте.

Быстро собирается компания. Мы идем через поселок, поднимаемся в гору. Начатая было песня смолкает — итти тяжело, приходится все время прыгать с кочки на кочку. На вершине горы — камни, мох, снег. Просека, вырубленная по склону, успела покрыться молодой порослью. Остро пахнет лекарственным запахом богульника. Между пней журчит вода. Где-то за логом монотонно кукует залетная гостья — кукушка.

Версты две мы уже прошли, а шахты все не видно. Становится жарко. С облегчением вздыхаем, когда из-за лиственниц показывается какое-то строение. Это — кузница, а шахта рядом. Черной насыпью выделяется отвал угля, выданный на-гора, да так и не вывезенный из этих мест. Черные дыры штолен затянуты завесой льда. Замолкла кузница, не слыхать веселого перезвона молотков. Стоят ряды вагонеток, дожидаются, когда вновь заснуют они по путям штолен, выбрасывая на-гора тонны угля.

Добыча угля здесь приостановлена: эксплоатация месторождения пока признана экономически невыгодной. Добывать уголь в Ногинске не трудно, но вывозить — дорого. Когда-нибудь, может быть скоро, дойдет и до него очередь. Опять оживет шахта, забегают вагонетки, зазвенит песня, засветятся огоньками окна рабочего поселка.

Скорей с горы, вниз, к каравану! Там уже кипит работа. Грузчики закончили наводку мостков. С грохотом катают они тачки по гибким доскам. Графитная пыль делает серыми их потные лица. Скорей, скорей… Уже триста тачек опрокинуты в трюм, а гора графита нт берегу не тает. Разве можно стаканом вычерпать океан? Земля не скупится на дары. Скорей, скорей… Жадно раскрыты пасти трюмов. Графит нужен стране.

Фактория Кочумдек. Триста километров от устья… Здесь река вымостила булыжником берег гораздоглаже и ровнее, чем это делают некоторые нерадивые каменщики. Радуют глаз новые, чистые домики. Всюду алеют предвыборные плакаты, везде портреты Ленина и Сталина, украшенные зеленью.

Около лавки — несколько оленей. Верхом на них из тайги приехали за товаром эвенки. Они идут к нам на теплоход. Осматривают все степенно, без особого удивления; пароходы они уже видели, самолеты — тоже. Вот посмотреть бы ту штуку, что на двух колесах, а бегает как ветер — мотоцикл что ли, вот это да! На теплоходе нет этого самого мотоцикла? Нет? Жаль, очень жаль!

Если наших гостей не удивили сверкающие дизели, более мощные, чем три тысячи оленей вместе взятых, то в этом ничего особенного не было. Гораздо удивительнее было видеть наших механиков, остановившихся в недоумении около странного деревянного колеса, с какими-то лопаточками, веревочными приводами, рукоятками и рычажками. Колесо это, чем-то напоминающее неудачную модель "Перпетум Мобиле" — вечного двигателя, стояло перед небольшим домиком. Пытаясь разгадать тайну странного колеса, наш неугомонный Молчанов начал было крутить его. Колесо заскрипело и из домика тотчас вышел встревоженный старик с расчесанными надвое пушистыми седыми бакенбардами. Такие бакенбарды носили раньше губернаторы.

— Что балуетесь? — сердито закричал обладатель бакенбардов, — испортите мне всю музыку!

— А что это за музыка? — спросил Молчанов. — Вот ломаем голову, никак не можем придумать, для чего она? Чем кричать, рассказал бы лучше.

Старик сразу подобрел.

— Рассказать? Изволь…

И он рассказал свою историю и историю "машины". Был он рыбаком, перебравшимся с Волги на Нижнюю Тунгуску. Хитроумное колесо отнюдь не предназначалось для решения проблемы вечного двигателя. Нет, назначение его было куда проще. Дедушка Василий смастерил его для изготовления рыболовных снастей, переметов и неводов, которых "расторопные" деляги из торгующих организаций упорно "забывали" завезти на Тунгуску.

Старик ругал снабженцев. Он показывал крючки, сотни крючков, изготовленных им из проволоки при помощи напильника. Это была тяжелая и неблагодарная работа. Но крючки на Тунгуску тоже не завозились…

Потом дедушка Василий заговорил о рыбных богатствах реки. Тут он сразу оживился, даже руками замахал.

Туруханские рыбаки.

— Поглядите-ка вокруг себя! Вот где золото, неисчислимое богатство! Греби его хоть лопатой. Рыба табунами ходит и, заметьте, в несметном количестве. Да какая рыба! Объедение, первый сорт. Тут неподалеку озера есть — штук около сорока. А в озерах что? Опять же рыба! Мне бы вот уже на покой пора, какой я работник, а прошлую осень за 20 дней одной только стерлядки жирнущей 800 килограммов добыл. Если теперь это дело по-настоящему организовать, артельно, — сколько рыбы добыть можно? Я уже говорил на этот счет разным проезжающим начальникам, да толку пока что не видно. Не нападу все на азартного человека, который бы за дело болел душой… Действительно, Нижняя Тунгуска еще ждет своего "азартного начальника". И он идет сюда за ее богатствами. Он шлет партии геологов, чтоб рылись в недрах, партии топографов, чтоб снимали берега, партии строителей, чтоб закладывали горняцкие поселки и обогатительные фабрики. Может быть это будет не сегодня и даже не завтра. Велика советская земля и неисчерпаемые богатства хранит она. Но дойдет очередь и до Нижней Тунгуски. Будут еще все ее богатства с честью и славой служить — советскому народу.

У меня сохранился комплект нашей судовой газеты "Большевик Арктики". Он занимает совсем немного места — не больше, чем три журнала "Огонек", сложенные вместе.

Формат "Большевика Арктики" — обыкновенный лист для пишущей машинки. Но, несмотря на свой маленький размер это была настоящая печатная газета, с передовицами, международным обозрением, клише, карикатурами. Она выходила раз в три дня, а когда этого требовала обстановка, то и чаще. Несколько дней подряд она была даже ежедневной газетой…

Ежедневная печатная газета на судне, на караване! Стоит вдуматься в смысл этих простых слов, за которыми видна настоящая большая забота о человеке. Стоит представить себе где и как выходит такая газета, чтобы оценить ее важность и значимость.

…Уходит весной на север караван. Он плывет месяц, два, а может и больше. Пересечен уже полярный круг. Далеко позади остались города, где во время стоянки в киоске легко можно купить свежий номер газеты. Незаметно, постепенно люди теряют нить событий, волнующих сейчас мир. Начинается тоска по газетному листу, такому привычному и необходимому… Правда, почти на каждом пароходе есть радио. Собравшись в кубрике или за обеденным столом, можно иногда послушать кусочек какой-либо беседы или выпуска последних известий. Но бывает и так: на самом интересном месте радист вдруг прерывает передачу. Тут не помогают самые бурные протесты слушателей. Ему надо держать связь с другими судами, с диспетчерской, с ближайшим портом. В эфире все подчинено расписанию. Нечего делать, приходится терпеливо ждать пока он кончит спои переговоры. Наконец, в репродукторе вновь возникает звук. Но… увы! Интересная беседа давно кончилась.