Николай Каринцев - В сердце Африки

Но самую любопытную картину представляла еженедельная ярмарка, происходившая каждый понедельник на площади в конце Дендала. Торговые базары бывают на разных площадях Куки ежедневно, но только ярмарка привлекает множество народу из окрестностей. На ней скопляется масса товаров, заготовленных разными ремесленниками за неделю, пригоняются гурты скота и появляются иноземные купцы с самыми разнообразными товарами.

Особенно отвратительное зрелище представляет рынок невольников, на который приводились для продажи жители разных племен и всех возрастов. В то время рабство процветало в Африке и поддерживалось завоевателями — белыми.

Рядом со стариками и старухами здесь сидели на земле в ожидании своей участи дети, юноши, красивые девушки и люди в полном цвете сил. Покупатели ходили вокруг них, ощупывали, осматривали и торговались, как-будто перед ними был скот. Наибольшую ценность представляли мальчики в возрасте 12–15 лет — «седаси. По ним торговцы расценивали остальной товар. Если кто хотел узнать цены на рабов, то он спрашивал: почем седаси?» И по цене их соображал, в какой цене стоят другие «сорта» рабов. Дороже «седаси» продавались молодые девушки, которых горожане покупали себе в жены. Это обходилось им дешевле, чем женитьба на свободной женщине.

Положение раба здесь ужасно. Но не лучше положение свободного бедняка, так как и он живет под вечным страхом произвола властей. Но все же рабы предпочитали убегать, и многие из них гибли при охоте за ними и во время перегонов с рынка на рынок. Восстания и борьба туземцев против рабства все же несколько сократили аппетиты работорговцев.

Кроме рабов, другой ценный товар составляли тогда страусовые перья и слоновая кость, которые покупались в большом количестве для доставки в Европу. Купцы сильно наживались на этой торговле, потому что по прибытии в Триполи они продавали, например, слоновую кость втрое дороже, чем купили ее в Куке.

Нахтигаль провел в Куке несколько месяцев. По окончании дождливого времени улицы города стали подсыхать, и тогда-то обнаружилось — какими опасностями грозит населению уличная грязь. Разный мусор, падаль, объедки, которые валялись на земле, попадали в лужи и там разлагались. От этого происходило множество заразных болезней.

Положение было бы еще хуже, если бы коршуны и собаки не очищали до известной степени город. Как только грязь подсохла, и ветер стал разносить пыль, в Куке объявились зловредные лихорадки. Всюду, особенно по ночам, звучали плач и стоны женщин по покойникам. Смерть ходила из дому в дом и не щадила ни знатного, ни нищего, ни раба.

Народ обращался за помощью к попам и монахам, которые отлично зарабатывали деньги. Они обманывали темный народ, продавая направо и налево молитвы и заклинания. Нахтигаль, хотя сам был врач, но не мог исследовать природы этой заразы. Он охотно помогал всем, кто к нему обращался, но пользы от того было мало, потому что у него не было лекарств, да и больные не очень доверяли белому врачу.

Город в это время сильно изменился: люди избегали ходить друг к другу, реже показывались на улице, в торговле был застой. Груды умерших, особенно рабов, закапывали за городом кое-как. Гиены и шакалы легко разрывали могилы. Зараза благодаря этому только усиливалась и распространялась по окрестностям.

Наконец, болезнь стала ослабевать и вскоре прекратилась сама-собой, унеся множество жертв. Нахтигаль начал уже подумывать о дальнейшем путешествии. Не зная на что решиться, он колебался. Однажды он увидал на улицах Куки целое племя кочевых арабов (переезжающих с места на место). Они прибыли сюда для продажи верблюдов и корзин с финиками. Эти арабы принадлежали к племени Аулад-Солиман, которое жило когда-то в Фецане, на берегу Африки, а затем удалилось через Сахару в Судан.

Нахтигаль очень подружился с некиим Хацацом из племени Аулад-Солиман, много беседовал с ним о разных странах. Во время этих бесед он узнал, что его соплеменники собираются теперь в страну Борну. Это путешествие пришлось по душе Нахтигалю. Он надеялся исследовать на этом пути окрестности озера Чад и собрать сведения о знаменитой реке Ниле. Решив это, он стал узнавать, что такие за люди Аулад-Сочиманы и можно ли им довериться.

— Правда, эти арабы непрочь и пограбить богатых купцов, — говорили Нахтигалю его друзья, — но тебя они не обидят. Хацаца все здесь знают, и ему ты можешь довериться больше, чем кому-либо из Аулад-Солиманов.

Но на какие средства ехать? Деньги почти все вышли у нашего путешественника, из Европы же он не получал ничего. Много ходил он по купцам и другим богатым людям, пока один из них, наконец, не согласился дать ему взаймы 200 талеров, да и то с тем, чтобы Нахтигаль выдал ему расписку на 500 талеров, по которой он мог получить долг в Триполи.

С этой ничтожной суммой (около 750 р.) надо было как-нибудь обернуться. Оставив часть денег на пропитание слуг и содержание лома, Нахтигаль закупил необходимые товары и припасы. На его счастье друзья прислали ему на прощанье трех верблюдов и палатку.

Утром, на заре, скромный караван путешественника вышел из ворот Куки, где Нахтигаля поджидал Хацац. Вот звучат последние слова прощанья, и провожающие Нахтигаля поворачивают назад. Впереди неизвестный путь, позади остается город, радушных жителей которого Нахтигаль уже успел полюбить.

После долгого утомительного странствования арабы-кочевники вместе с Нахтигалем достигли, наконец, страны Борну. Бедняки ожидали кочевников с большим нетерпением, так как видели в них своих защитников от богачей и властителей страны. Последние же ненавидели кочевников, так как те отбирали от них их богатства и распределяли между бедняками. После ухода кочевников богачи мстили беднякам за все, что им приходилось вытерпеть. Тем не менее, они научились смотреть на Аулад-Солиманов, как на «друзей» и радовались их приходу в надежде хоть на некоторое время отдохнуть от гнета богачей.

Аулад-Солиманы разбили свою стоянку в пальмовой роще. Финики еще не созрели, и кочевники задумали поход на соседнее богатое племя. Они сговорились со своими друзьями из Барну, и весь отряд на лучших верблюдах исчез из лагеря.

По уходе воинов в лагере воцарилось тревожное ожидание. Ведь не всякий поход кончается успешно. Все зависит от случая. Каждый должен быть готов потерять свободу и жизнь.

Две недели не было никаких известий. Однажды в полдень Нахтигаль услыхал в арабском лагере ужасные крики. Выскочив из шатра, он увидел душу раздирающую сцену: арабские женщины со стопами и воплями метались из стороны в сторону. Они шатались, приплясывали, ломали руки, рвали на себе волосы, платье и посыпали голову песке м. Вскоре к ним присоединились другие женщины, и весь лагерь наполнился воплями.