Евгений Бузни - От экватора до полюса

Удачно совпало, что продолжением праздника Холи оказался сегодняшний пуск батареи. Это тоже своеобразный сбор урожая, то есть окончание строительных работ и закладка фундамента многолетней эксплуатации. Варма невольно улыбается своему сравнению.

Внизу, на площадке, неожиданно в центре внимания фотолюбителей оказалась молодая индийская женщина, несущая на голове высокую пирамиду сложенных деревянных плиток. Розовая кофточка, простенькое, но в цветочках, сари, дешёвые браслеты на руках делали женщину нарядной, и это как-то не вязалось с грузом на голове, который, впрочем, она несла очень легко с совершенно прямой спиной, придающей всей фигуре необыкновенную стройность.

Советский инженер-механик Борис Короленко тоже фотографирует женщину, но потом останавливается и беспомощно смотрит по сторонам. Чувствуется, что он кого-то ищет и, видимо, чем-то раздражён. Тут он замечает спускающегося по лестнице Варму и крупными шагами направляется к нему, говоря на ходу:

— Мистер Варма, вы посмотрите! Давно хотел вас спросить. Ну, почему вы позволяете женщинам носить тяжести на голове? Ведь вот сейчас у неё только деревяшки, а я часто вижу, что кирпичи носят, землю и цементный раствор поднимают на десятиэтажную высоту. Да вон и ещё несут, — и Короленко показал в сторону, где целая вереница женщин шли с доверху насыпанными землёй корзинами на головах.

— Им же такую корзину два человека на голову ставят. Наверное, килограмм пятьдесят весом. Неужели нельзя установить обычные лебёдки и освободить женщин?

Варма внимательно слушает Бориса, не перебивая. Затем аккуратно подбирая русские слова, стараясь произносить их как можно правильнее и потому медленно с расстановкой говорит:

— Это наша беда, мистер Короленко. Завод наш очень болшой, — мягкий знак Варме никак не удаётся произносить. — Здесь были деревни и горы. Всю землю вынесли на головах женщины. Конечно, можно поставить лебёдки, но тогда какую работу дадим им? Они ничего болше не умеют. Их мужи тоже мало зарабатывают.

Короленко автоматически поправляет:

— Мужья.

— О да, мужья. Извините.

— Да чего там? Не в этом дело, — в сердцах говорит Короленко. — Просто обидно видеть таких красавиц и нагруженных, как…

Он не стал договаривать, а Варма понимающе кивнул:

— Да, конечно. Но мы пока бедная страна. Людей очен много, а заводов мало. Хорошо, когда, ест такие друзя, как Советский Союз. Вы много нам помогаете. Потом наши женщины не будут носит тяжести.

Варме и Короленко едва перевалило за сорок лет. Почти одногодки. У обоих уже приличный жизненный опыт, одинаковые профессии, почти в равной степени оголяется передняя часть головы, увеличивая лоб. Борис, правда, значительно крупнее Вармы, руки побольше и посильнее. Он и сейчас ещё частенько забивает ими победные мячи на волейбольной или баскетбольной площадках. А Варма спортом не занимается.

И тот и другой с серьёзными характерами. Короленко даже кажется сначала немного мрачноватым, но очень скрупулёзный в работе, любит докапываться до сути, делать всё так, чтобы была стопроцентная гарантия. Всё это их сдружило. Они не раз сидели вместе за столом и с чертежами в руках, и с угощениями, встречались семьями дома и на пикниках.

Теперь оба стоят рядом, переживая за предстоящий пуск. Батарея — это не только печи, за которые отвечают главным образом огнеупорщики, но это ещё и углезагрузочный вагон, машины, выталкивающие кокс из огнедышащих печей, снимающие тяжелейшие бронированные двери. Все они представляют из себя сложнейшие механизмы. Работать они должны исключительно чётко, и это понятно. Температура действующей печи достигает тысячи градусов. Если застрянет почему-то штанга, выталкивающая кокс, или не раскрутится болт на огромной бронированной двери, то тут не подождёшь и не исправишь неполадку в один приём. Всё должно был продумано заранее. Поэтому пуск батареи — это начало большого трудного экзамена для всех.

Но вот долгожданный час экзамена настал. Толпа зашевелилась, расступаясь и пропуская к лестнице высокое начальство. Наверху служба священнодействия окончилась, оставив аромат палочек и пятна краски на топках. Варма вручает гостям кокосы, и тут же печь, на которой висит красивая гирлянда из цветов, заливается прозрачной жидкостью ореха. Горящий факел подносится к соплу, рычаг поднимается, газ вспыхивает, и заалело, и забилось сердце оживающей батареи. Бьются орехи, течёт молоко, а факел проносится через всю батарею, вдувая жизнь в печи через одну, как положено по технологическому циклу.

С этого момента начались напряжённые и, может, бессонные дни и ночи для индийских наладчиков и советского эксперта Николая Рудского, для механиков Вармы и Короленко, для индийского электрика Партасарти и его русского контрпартнёра Гарбуза, для Гилла и Кузовкова, лично отвечающих за то, чтобы батарея выдержала все нагрузки и начала выдавать стране кокс отличного качества, для сотен людей, непосредственно ставших на вахту эксплуатации батареи.

Батарея зажила и, как человек, требует особого внимания, пока её поставят на ноги, когда ничто уже не сможет остановить её мощного огня, дающего людям тепло и радость. Она живёт и, значит, кокс будет, родится отличная сталь, страна станет сильнее, и будет меньше голодных, меньше бедных, меньше несчастных. Сегодня большой день.

Из-за неспокойных океанских вод приходит солнце в Индию, которую с древних времён индусы называли Бхарат. Оно щедро дарит свои лучи рыбакам, выходящим в море, крестьянам, обрабатывающим сохой рисовые поля, просыпающимся на улицах городов рикшам и бродягам, поднимающим жалюзи на витринах магазинов торговцам, укротителям змей, спешащим на свои места служащим, студентам, школьникам и всем, кому дорога страна Бхарат. А люди Индии воздают ему за это новыми песнями, стихами и прекрасными танцами, дошедшими до наших дней из глубины веков и бережно сохраняемые народом.

Ноябрь в этой части Индии обычно прохладный. Но год выдался жарким. Многие районы страны поразила засуха. Холода не пришли даже после праздника Дурга Пуджа. И потому кондиционеры ещё не выключаются. У нас в квартире они тоже работают, снижая температуру до двадцати четырёх градусов. Когда входишь с улицы, где выше тридцати, то в комнате кажется просто холодно, пока не привыкнешь.

Солнце уже перешло во вторую половину неба и его лучи проникают сквозь окно, падая на плечо моей гостьи и заставляя её косы светиться.

— Манджула, почему у тебя такие красивые волосы? Что ты с ними делаешь?

В другой обстановке, наверное, эти слова звучали бы как признание в любви или по крайней мере, как желание польстить девушке. Не знаю, принято ли в Индии задавать подобные вопросы, но мне действительно нравятся длинные чёрные волосы Манджулы. Их блеск напоминает блуждающее сияние камня «чёрная звезда». И мне всегда хотелось узнать, как индийские девушки, в особенности танцовщицы, ухаживают за собой, надолго сохраняя красоту тела.