Евгений Бузни - От экватора до полюса

— Я, понимаешь, занят. Такой напряжённый момент. Тут едва вспоминаешь все твои наставления в английском языке, чтобы объяснить, как и что, поворачиваешься и вдруг натыкаешься на твою камеру, этакий длинный стеклянный глаз. Я же не артист тебе. Смущаешь, понимаешь. И обязательно при этом добавит:

— Ты хоть покажи, когда проявишь плёнку. Зря что ли страдал?

А момент у него действительно ответственный. Перед пуском самого эксгаустера нужно сначала по системе смазки прогнать масло. В течение десяти минут после включения масляного насоса проверяется наличие смазки на всех участках. Опускаются щупы, и через смотровое окно устанавливается, движется масло или застыло из-за внезапной непредвиденной закупорки. Достаточно маслу не попасть в один из подшипников, и при огромной скорости вращения через каких-то двадцать-тридцать секунд он выйдет из строя и надолго остановит машину. Что однажды здесь и произошло, когда неожиданно лопнула трубка маслопровода, и пока инженер бежал к кнопке «стоп», за короткие пол минуты баббитовые пластины подшипников оплавились. Тогда-то и пришлось вызывать из Советского Союза опытного мастера Андреева, который сумел всё привести в порядок без замены самого агрегата, стоящего больших денег. Правда, ему пришлось много потрудиться. Целыми днями мы видели его с напильником в руке, объясняющим индийским рабочим, как шабрить, то есть чистить поверхность пластин, снимая с них окалину.

Во время работы эксгаустера заводится специальный журнал учёта температуры подшипников. Как только где-то она повышается, необходимо срочно выявить причину и устранить её. Перегрев чётко указывает на наличие неисправности. Она может оказаться в системе охлаждения, в смазке, при других перегрузках. Все они в поле зрения Николая Рудского. Одна из них осевое смещение.

У всех вращающихся механизмов существует ось вращения. Представьте себе обычный пропеллер на палочке. Его ось, то есть палочку, можно поворачивать куда угодно по ветру. А в эксгаустере пропеллер, точнее его двигатель с осью, заключены в железные тиски тяжелейшей станины на прочном фундаменте. И вот смешно подумать, но ось этой громадины не имеет права сдвинуться более чем на пятнадцать сотых миллиметра. Такова необходимая точность. Чуть больший сдвиг — и приборы Николая отключат установку от электроэнергии, заставят её замолчать.

Конечно, когда всё уже проверено, защиты работают надёжно, вал двигателя давно вращается, не вызывая подозрений, то достаточно одному дежурному спокойно сидеть за столом, следя изредка за светящимися разноцветными лампочками и стрелками приборов контрольного щита. А сегодня, когда идёт проверка каждого параметра и в то же время всех следящих за ними устройств, одному человеку не справиться. Людей-то собралось много, но знающих, что к чему — единицы.

Рудскому неоценимую помощь оказывает Толя Гарбуз. Он, пожалуй, самый молодой среди нас, но самый крупный по размерам. Может быть, большой рост и кажущаяся неотёсанность фигуры заставляют его быть несколько грубоватым в разговоре. Мы с ним и с Колей большие друзья. Толя очень любит помогать, но при этом обязательно делает вид, что недоволен и ругает Колю или меня за то, что сами не можем справиться с той или иной работой. Особенно он издевается над нами, когда требуется его физическая сила. Тогда он подходит и небрежно отодвигает нас в сторону, говоря:

— Ну, вы, мелюзга, отойдите. Не путайтесь под ногами.

Если же он сам не в состоянии что-то сдвинуть или поднять, то опять мы оказываемся виноватыми, когда он кричит нам:

— Чего уставились? Что я слон, что ли? Хватайтесь за тот конец вдвоём, а я уж тут как-нибудь без вас.

Официально он мог бы сегодня не быть на пуске эксгаустера. Он инженер-электрик. Вся проводка давно смонтирована, и проблем нет. Однако он прекрасно понимает, что Николай сам не может уследить за всеми приборами, а индийские коллеги пока не настолько хорошо усвоили процесс работы, как говорится, с закрытыми глазами отвечать за каждое показание. А ведь тут нужна мгновенная реакция. Конечно, рядом начальник комплекса Кузовков, но, во-первых, он механик по образованию, а во-вторых, должен осуществлять общее руководство и вести переговоры со всякими начальниками для координации действий строителей и эксплуатации.

Мне, как переводчику, особенно приятно, что сегодня в ответственный день здесь собрались специалисты, неплохо владеющие английским языком. И Толя, и Коля, и Владимир Григорьевич перед поездкой в Индию закончили десятимесячные курсы по изучению английского языка, и потому во многих случаях обходятся без моей помощи. Гарбуз вообще мечтал быть переводчиком, лучше всех в моей группе учит модели, которые я даю, хотя после занятий не забывает отпустить пару ласковых слов в мой адрес типа:

— Наговорился, балабол? Пошли работать. Нечего тут сидеть, бумаги марать. Поможешь мне с мистером Мазумдаром поговорить. А то он мне вчера о высоких материях начал рассказывать, и я не всё понял.

Дмитрий Иванович опускает и поднимает щуп, по которому медленно начинает стекать вязкое масло. Всё идёт нормально.

Перекривая общий шум, слышится зычный голос Гарбуза, направленный в мой адрес:

— Эй, корреспондент! Иди сними меня с коллегами для истории, пока не начали пуск, если, конечно, ты принёс камеру с плёнкой. А то, может, дуришь тут всех? Могу включить лампочки для тебя. Ты же на цветную снимаешь?

Я подхожу, навожу на него камеру, и Толя начинает оживлённую беседу с индийскими инженерами, стараясь повернуть их в профиль ко мне или, во всяком случае, отвлечь на себя их внимание, так как знает, что я остановлю съёмку, если кто-то будет смотреть в объектив.

В это время раздаётся команда Андреева:

— Так, с маслом порядок. Давайте пускать.

Сразу происходит весьма определённая расстановка людей. Кузовков, Гилл, Варма, представители эксплуатации и я оказываемся в центре зала, чтобы видеть весь эксгаустер и все службы.

Справа, возле насосов и приборов давления, Рудской. Слева Гарбуз у контрольного щитка с кнопкой пуска. Дмитрий Иванович берёт слуховой стержень. Возле каждого нашего специалиста стоят их индийские контрпартнёры. Рядом рабочие готовые придти на помощь в любую минуту.

Дмитрий Иванович просит ещё раз открыть сливной кран системы охлаждения. Убеждается, что вода льётся. Все напряженно ждут команду. Даже женщины-уборщицы, сидевшие в конце зала с детьми на коленях, встали и тоже смотрят издали на то, что происходит в центре.

Жарко. Пот льётся по лицам советских экспертов из-под касок. Тёмная кожа индийцев тоже обрамлена каплями пота. Но никто не обращает на него внимания. Дмитрий Иванович машет рукой. Кажется, Гилл командует: