Евгений Бузни - От экватора до полюса

Возвращаться с моря легче, но тоже только опытному мореходу. Волна сама катит рыбаков на берег. Здесь особенно важна устойчивость, так как, упав, можешь оказаться под лодкой, гружёной рыбой, а это уже менее приятно. Но я не видел, чтобы рыбаки падали. Сидя или стоя на своих узких длинных лодках, они несутся над водой смело и уверенно, ловко взмахивая короткими вёслами.

В штате Карнатака у берегов Аравийского моря по большим праздникам проводят соревнования гребцов, когда в длинные лодки садятся сразу по сто человек. Удержать такую лодку, да ещё придти первыми очень трудно. Однако такие соревнования являются лёгким развлечением для рыбаков, которые проводят по несколько дней и ночей в открытом море, встречаясь со штормами, акулами, рыбами меч, молот или пила, которые могут легко погубить неосторожного морехода. В море всегда много неожиданностей, да и на берегу их хватает. Вот какая неожиданная ночная встреча произошла однажды у меня на одном из пляжей Бенгальского залива.

Мы приехали в маленький городок Пури всего на несколько дней покупаться. Этот город хорошо известен всем индусам не потому, что здесь чудесный пляж, ведь сами индусы в море не купаются и плавать не умеют, а потому, что в этом городке один из их главных храмов Джаганатха. В это святое для индусов место приезжает великое множество паломников. Поэтому в городе много гостиниц и широкая торговля всякими морскими сувенирами, среди которых можно увидеть расчёски из панциря черепахи, зубчатые носы рыбы-пилы самых разных размеров, поющие раковины, которыми, наверное, пользовался человек-амфибия, коралловые бусы, сумочки из змеиной кожи, изделия из китового уса и акульих плавников.

Всё это продаётся прямо на берегу, сразу, где кончается пляжный песок. Тут же на передвижных жаровнях жарятся лепёшки, готовятся сладости, предлагают сок сахарного тростника, манго, бананы. Словом, жизнь кипит в этом уголке.

Мы уходим вдоль моря по песку дальше от шума, поближе к природе, шлёпаем босиком по лижущим песок волнам океана. Он добр днём, и в его воде много интересного. Вон стайка маленьких, плоских как блюдца рыбок. Они приплыли с волной и тут же унеслись обратно. А вот мелкие рачки не успели за убегавшей водой, заметили нас и тут же закопались в мокрый песок так, что и не найдёшь их теперь.

Рядом со мной и моей женой важно шагает мальчуган, местный житель лет девяти. Зовут его Тушара, что в переводе с хинди означает снег. Странное имя для мальчика, который не знает даже, что такое настоящий холод и никогда не видел снега. Он чувствует себя хозяином. Увидев выброшенную только что волной небольшую раковину, он быстро поднимает подарок моря и тут же прелагает нам купить её. Я смеюсь и показываю себе под ноги. Рядом лежит ещё одна такая же. Остаётся только нагнуться и взять. Тушара замечает её, тоже смеётся и выбрасывает свою в воду. Их много таких подарков на берегу в момент прилива.

Мы долго гуляли, дойдя до самого конца рыбачьего посёлка, расположенного почти за городом, и когда возвращались, то стало уже темно.

У моря быть в это время даже страшно. Начался отлив, море отступало от берега, но волн не было видно и казалось, что ноги поворачивают сами к океану и какая-то неведомая сила тянет в темноту, в пучину вод. Но это только казалось.

Болтавший всю дорогу Тушара теперь немного притих и держался ближе ко мне. И тут я увидел впереди необычный блеск.

Это было не просто отражение появившейся только что кз-за облака луны. Странно было то, что отражённый блеск двигался. Перед нами было что-то живое.

Мы остановились от неожиданности. Тушара схватил меня за руку. Но я знал, что крокодилов морских здесь нет, а акулы по песку не ползают, поэтому мы всё же двинулись вперёд. Каково же было наше изумление, когда приблизившись, мы увидели огромную морскую черепаху, направлявшуюся вглубь океана. Это её гладкий панцирь блестел нам издали. Видно, она закопала где-то в песке яйца, из которых потом появятся маленькие черепашки, и теперь возвращалась к себе домой.

Мы не пытались поднять черепаху, так как и повернуть её было бы невозможно. Вес её был не менее двухсот килограммов. Когда мы подошли, она остановилась на несколько секунд, потом мощные когтистые лапы, покрытые словно броней толстой кожей, приподняли тяжёлый панцирь и безобидное древнее морское животное продолжало неторопливо свой путь, пока не скрылось в черноте могучего Индийского океана.

Тушара теперь не боялся. Он говорил и говорил, пытаясь объяснить нам, что если бы мы могли забрать черепаху и отдать его отцу, то он бы сделал много расчёсок из панциря и продал их на базаре, и тогда его, может быть, послали бы в школу.

Но я прошу прощения у дорогих читателей за то, что каким-то образом ввожу в заблуждение столь броским заголовком, ведь и слово Свальбард не совсем норвежское, как и Шпицберген вообще не русского происхождения. Однако так случилось, что замечательный уголок почти на краю земли, всего в какой-нибудь тысяче километров от Северного Полюса планеты имеет столь экзотическое двойное название. И вполне возможно, что это не только не первый, но и не последний его парадокс.

Четыре века тому назад, а именно семнадцатого июня тысяча пятьсот девяносто шестого года голландскому мореплавателю Уильяму Баренцу довелось привести свой корабль к скалистым берегам, кои он и обозначил в судовом журнале неделю спустя словом Шпицберген, что означало в переводе «Остроконечные горы». Между тем сам счастливчик вместе со своими друзьями по открытию полагал, что повстречался с берегами Гренландии, в то время известной под названием Гронланд.

Но ту же ошибку до него совершали русские поморы, бывавшие в этих же местах значительно ранее в поисках охотничьей добычи и называвшие холодный, неприветливый преимущественно край Грумантом, что было русским вариантом слышанного ими от соседей Гронланд.

Шпицберген же, как название, появился впервые на карте лишь через шестнадцать лет после произнесения этого слова Баренцем и ещё два столетия велась борьба за сохранение его на картах мира, конкурируя с Гренландией, Новой Землёй и Грумантом. Да и сам Шпицберген в качестве архипелага с более чем тысячью островами проявил свои настоящие очертания на карте впервые лишь в начале восемнадцатого века.

Ошибкой географов считают некоторые учёные и возникновение названия Свальбард, что в переводе со староскандинавского означает край холода и относилось в прежние времена к одному из районов Гренландии. Не случайно поэтому в Договоре о признании суверенитета Норвегии над Шпицбергеном, подписанном девятого февраля тысяча девятьсот двадцатого года, слово Свальбард вообще не существует. Несколько позже норвежские учёные попытались увязать упоминания об открытии Свальбарда в исландских сагах, относящихся к средним векам, со Шпицбергеном и в Акте от семнадцатого июля тысяча девятьсот двадцать пятого года называют архипелаг Свальбардом, включая его в территорию королевства Норвегии.