Роман Устинов - Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

– Мой дальнейший путь лежит в Гвардалаваку – судя по описанию, неплохой пляж на берегу Атлантики. В Ольгине задерживаться не собираюсь.

Билл попытался меня отговорить:

– Сегодня в городе ожидается карнавал и массовые гуляния, оставайся лучше тут. Однако с касами в Ольгине проблемно. Можешь переночевать у меня.

– Нет уж, – улыбнулся я, – спасибо.

– Тем не менее, я готов всегда помочь тебе. Ты часто можешь найти меня на этой площади.

Количество напомаженных мальчиков с крашеными ногтями вокруг Билла постепенно увеличивалось, и я предпочел ретироваться. С тяжелым рюкзаком я зачем-то полез на гору, расположенную в черте города, дабы лицезреть окружающие красоты. Спустившись, озадачился поиском касы – и вспомнил слова Билла: их было действительно мало, как я выяснил позже, на двухсоттысячный город Ольгин – всего двести штук. Иностранцы – не только педерастической сущности – этот город любят и не обходят стороной, тут есть даже международный аэропорт, поэтому касы обычно заполнены. Ну что ж, и на этот раз не получится подпитать хлипкую кубинскую экономику: придется искать касы нелегальные. И – к моей печали – их тоже не оказалось: почему-то именно в Ольгине – как и на Варадеро – местные жители вписывать к себе иностранцев побаивались, даже за деньги: сказывалась повышенная заментованность города. Вконец, надо мной сжалилась какая-то бабушка, очень боящаяся полиции, но очень добрая и любящая конвертируемые песо. Бабушка сдавала комнаты кубинцам, имея лицензию на подобный вид деятельности, и иностранцев пускать не имела права. Я же убедил бабушку, что похож на кубинца, и она согласилась вписать и даже накормила меня.

Город Ольгин мне очень понравился, и я погостил у бабушки дольше запланированного срока.

Гвардалавака так и осталась непокорённой мною. И, сидя через три дня на автовокзале, я вспоминал и больницу имени В. И. Ленина, и огромных жареных свиней, продающихся по кусочкам на улице, и уличных бездельников, и пьяных кубинцев, кучно слоняющихся во время массовых гуляний. Вспомнились и дружки Билла, и разные мучачи, с коими успел завести знакомства, и прочие разные люди и события.

Первую половину ночи перед отъездом я бродил между двумя вокзалами Ольгина: муниципальным (автобусы от него отправляются в маленькие городки в пределах провинции) и транспровинциальным (откуда можно было уехать в Гавану и другие крупные города).

Однако, первый был закрыт на ночь, автобусы же со второго ходили редко. Любезно перевезенный охранниками первого вокзала на второй, я повстречал одного из дружков Билла. Хьюго – так его звали – возвращаясь от Билла, ждал автобуса на Сантьяго, рассчитывая к утру попасть на работу. Работал он стоматологом и – по кубинским меркам – получал неплохо: около двадцати долларов. Помимо основного заработка, регулярные наезды Билла на Остров Свободы обогащали Хьюго на сумму, эквивалентную, пожалуй, годовой зарплате, а в качестве бонуса он получал от Билла дополнительные подарки: джинсы, рубашки и мобильные телефоны. Хьюго мечтал переехать жить в Канаду или Штаты, но пока что довольствовался лишь вниманием канадца Билла. Перестанет Билл навещать своих друзей или станет импотентом – и Хьюго, я думаю, решится воплотить свою мечту в жизнь: на зарплату стоматолога на Кубе прожить трудно.

Рассвело. Уехал Хьюго. Прибыл и мой автобус – и я погрузился в него, отправившись навстречу новым интересным событиям…

Камагуэй – красивый колониальный город, с множеством архитектурных памятников и кубинской аутентичностью, а также четвертый по величине населенный пункт острова. По сравнению с Ольгином кажется, что он несколько обделен туристическим вниманием. Болтаясь по его кривым улицам, непременно попадаешь к какой-нибудь площади: Солдат, Работников или Оружия. Кубинская революция 1953-59х гг. наложила свой заметный отпечаток на этот город. Площади – крошечные, мощеные булыжником – многочисленны в этом городе, но своими размерами напоминают скорее детские песочницы, зажатые между домов. Не намного более грандиозное впечатление производит и считающийся самым большим городским парком на Кубе – Касино Кампестре – по территории вряд ли превосходящий размеры Центрального городского парка культуры и отдыха Иркутска. Городские парки – не самые выдающиеся достопримечательности кубинских городов: ни по красоте, ни по масштабам.

Отдельного же разговора заслуживали две вещи. Первая – это кладбища: чистые дорожки и квадратные мраморные плиты, зачастую со статуями и мемориальными табличками, по которым несложно было определить, кем являлся тот или иной покойник при жизни: водителем, музыкантом или известным бейсболистом. Второй интересной достопримечательностью – как и во многих других городах – являлся спортивный комплекс, центровое ядро которого, по традиции, досталось бейсбольному полю. Из расписания я узнал, что матчей сегодня не ожидается, и направился в тренажерный зал. Специальный смотритель с радостью разрешил мне приобщиться к культуризму, чем я не преминул воспользоваться, собрав вокруг себя многих одобрительно кивающих постоянных посетителей клуба.

С плакатов на тренирующихся кубинцев смотрели мускулистые советские бодибилдеры (американские, видимо, отсутствовали, по причинам политическим; ни Шварценеггера, ни Сталлоне видно не было). На стенах висели инструкции по правильному использованию тренажёров, а также выдранные из таких же советских календарей полуобнаженные женщины.

Тренажёры тоже были привезены из Союза, а посему были старые, ржавые и сильно скрипели при эксплуатации. Как и всё остальное, что используется кубинцами в повседневной жизни – машины, телевизоры, аппараты по производству газировки – тренажёры имели вид удручающий. После окончания сеанса бодибилдинга, спортсмены потащили меня играть в настольный теннис, стол для которого был такой же старый, ржавый и советский.

Получив достаточный спортивный заряд и распрощавшись с атлетами, я направился обратно к центру города. Пора было задумываться о ночлеге, но искать платную касу как-то не хотелось.

И тут я встретил Хоэля.

– Амиго, – обратился он ко мне с улыбкой и обычным присвистыванием, которым сопровождают кубинцы свои обращения ко всем: знакомым и не знакомым, к молодым и старым, соседям и иностранцам, уважаемым и не очень. – Ай спик инглиш.

– Неплохо. Ответил я. Мы можем с тобой разговаривать на инглиш, если ты хочешь.