Роман Устинов - Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

– Русский?

Ко мне обратился кубинец, для простоты представившийся Витьком. Витёк учился в Советском Союзе, в городе Кривом Роге, где у него осталась жена и сын.

Жизнь в далеком Кривом Роге наложила свой отпечаток и навязала свои привычки моему попутчику: он уже был поддатый и хотел выпить вновь.

– Слушай, друг, я хуёво пиздю по-русски, но давай пойдем с тобой в кабак? Я хохол. Хохол, русский – какая разница? Пойдем выпьем, а?

Выпив снова, он спросил:

– А ты случаем не мой сын?

Я развеял его сомнения: в Кривом Роге я ни разу не был, да и имя не совпадало. Однако Витёк проникся ко мне любовью и угощал пивом, не забывая угощать и себя. Наугощавшись, он нетвердым голосом заявил:

– Мы идем ночевать ко мне в общагу.

Витёк, имевший советское образование, работал на заводе каким-то начальником и был на хорошем счету: бесплатная общага, достойная – по кубинским меркам – зарплата порядка восьмидесяти долларов. Помимо зарплаты и общаги, он имел новую – кубинскую – жену и пристрастие к алкоголю. Всю дорогу он вспоминал свою прошлую, почти забытую жизнь в Советском Союзе, беззаботные годы счастья и веселья, старую – русскую – жену, сына и друзей.

Витёк прижал палец к губам и неровной походкой ввалился в холл общежития.

– Ни с кем не разговаривай по-испански. Никому ничего не говори. Со всеми буду говорить я, – несмотря на добродушие моего нового друга, боязнь стукачей и ментов в нем никто не отменял.

Тут мы встретили жену.

– Это мой сын, – икая, заявил Витек. – Он поживет у нас.

Жена, по всей видимости, привыкшая уже к выходкам мужа, такого поворота событий явно не ожидала. Не ожидал и я, и мне стало смешно. Жене явно было не до смеха: понимая, что я иностранец, она не хотела иметь проблем с полицией.

Уличенный во лжи, Витёк начал городить огород, что на самом деле я не сын, а племянник, брат сына, сын брата или кто-то еще. Жена всё не верила.

Казалось, от жаркой дискуссии Витёк трезвел. Оставив супругов в одиночестве, я отправился на первый этаж общежития, в столовую.

За ужином, бейсболом и сериалами я дождался Витька.

– Все улажено, – заявил он. Казалось, что количество алкоголя в его крови снова повысилось.

Вскоре выяснилось, что улажены какие-то другие вопросы, не связанные с моим ночлегом, а жена по-прежнему не находила себе покоя. Я решил взять слово:

– Учитывая не совсем трезвое состояние Вашего мужа, я понимаю Ваше беспокойство. Давайте я поставлю свою палатку на балконе общежития. Никто ничего и не скажет.

Жене, казалось, моя идея понравилась. Её совершенно не смущало, что палатка обозревается со всех окрестных домов, и количество потенциальных стукачей возрастает экспоненциально. Но ничего не случилось, никто из обитателей общежития и окрестных домов стучать не думал: сон был крепок и без эксцессов.

Утром, помахав на прощанье рукой похмельному Витьку, его жене и прочим обитателям общежития, по предрассветной Гаване я отправился в Русскую Православную Церковь: хотелось пообщаться с настоящими русскими. Витёк хоть и владел русским языком и пил не меньше среднестатистического русского, в душе все же оставался кубинцем…

В РПЦ, расположенной недалеко от порта, обнаружилось немало русских эмигрантов и простых туристов. Совсем недавно был построен сей объект культа, освященный патриархом Московским и Всея Руси, а также вездесущим президентом Медведевым. Эти государственные мужи хорошо постарались перед моим приездом: стены сверкали, потолки были побелены, полы вымыты.

Любезные тётушки с кухни помогли мне вспомнить вкус Родины: картошка, котлеты, щи и каша – всем этим я был накормлен, за что им отдельное спасибо. Однако батюшка, делегированный с православной миссией из Москвы в Гавану, ночевать в церкви не разрешил.

Оставив часть своих вещей на сохранение церковным служителям, я купил билет на ночную электричку в самую западную провинцию – Пинар-дель-Рио.

В церкви мною также были встречены молодые жительницы независимой Украины, путешествующие по острову цивилизованным образом: арендованная машина, дорогущие гостиницы и валютные рестораны.

Украинская девушка Лена была весьма признательна мне за услуги эскорта: я, в течение дня сопровождая её по Гаванским улочкам, в глазах кубинцев выглядел как минимумом супругом, а она – не одинокой, а посему – нерасположенной к уличным знакомствам. Отношение к частной собственности, в том числе и к мучачам, у кубинцев особенное; видя мучачу в сопровождении кавалера, посвистывания и улюлюканья в адрес красивой блондинки поутихли. Впервые она гуляла по Гаване, не боясь быть ухваченной за прекрасные части тела, и не слыша привычных позывов «пссс…», «пссс…», которыми кубинцы обычно подзывают к себе любые движущиеся объекты: от куриц до мучач.

Лишь единожды за весь день, уличный продавец леденцов, подмигнув, спросил у меня:

– Немка?

– Украинка, – ответила Лена.

– Красивая мучача, – похвалил он не то меня, не то её – и удалился.

Объясняя киевлянкам сущность кубинского устройства и обучая их способам экономии денег на этом полном несуразностей острове, весь день я гулял и катался на их машине по шумной Гаване, а к вечеру был доставлен на железнодорожный вокзал.

Поезд, как всегда, задерживался. Наконец, на одном из путей появился старый ржавый паровоз, который начали штурмовать уставшие от ожидания пассажиры. Места хватило, конечно, всем, однако поспать не получалось: непонятно зачем оборудованные специальной системой «антибомж» лавки поезда не позволяли вытянуться во весь рост. Картинный образ электрички, как и любого транспорта в этой стране, дополняли выбитые стекла в окнах, создающие жуткий холод внутри вагона, а также отсутствующее освещение. Бегающие по вагону оборванные кубинцы, отсутствие людей в формах категории «проводник», ночная луна за окном и бесконечно тянущееся время за счет того, что ближнемагистральная собака плелась целых шесть часов вместо положенных четырёх, создавали впечатление, что мы медленно катимся в ад. За спиной у меня была яркая и живая Гавана, впереди – беспросветная тьма, шелестящий по вагону мусор и крайне смутные сроки прибытия на конечную станцию.

Наконец, начало светать, и наш доисторический железный монстр приплелся на вокзал Пинар-дель-Рио. Конечной целью моего последнего путешествия по острову являлась сказочная долина Виньялес, куда я и отправился на очередном катафалке сороковых годов выпуска.

Катафалк кружил по взгорьям и серпантинам, холод становился еще более сильным, несмотря на ярко светящее солнце, и в долину я прибыл, напялив на себя всю имеющуюся одежду.