Карл Май - «Восточный цикл» Сборник (Книги 1–7) [Компиляция]

— Совершенно верно! — согласился Манах эль-Барша. — Подождем, пока они уснут, и нападем на них, если только крысиный яд, который им подсыпал мой брат, не убьет их раньше.

— Крысиный яд? — переспросил Мубарек. — Они что, его приняли?

— Да. Я договорился об этом с Хабуламом, когда сообщил ему о вашем прибытии. Он хотел добавить его в яичный пирог, который они, надеюсь, уже съели.

— Что ж, в таком случае они неизбежно умрут, если только яда положили не слишком мало.

— Ох, я высыпал туда три полные горсти, — сказал Хабулам. — Этого хватит, чтобы извести десяток человек. Эти же мошенники ничуть не пострадали.

— Ничуть? Почему?

— Потому что они не стали есть яичный пирог. Этот плут с дурным глазом тотчас заметил, что пирог отравлен.

— Не может быть!

— Не может быть? Хотел бы я знать, что вообще может быть с этим гяуром! Подумайте только, он пришел ко мне с тремя своими спутниками и принес мне яичный пирог. В своей приветливой, но издевательской манере он сказал мне, что лучшая часть кушанья полагается хозяину и предложил мне отведать этот пирог.

— Ах ты!

— Еще он потребовал, чтобы я ел этот пирог у них на глазах. Он даже украсил пирог дохлыми воробьями, на которых вначале опробовал яд.

— О Аллах! Ему кто-то выдал секрет!

— Конечно. К несчастью, Яник уже отведал этот пирог и, наверное, умрет.

— О нем нечего печалиться! — злобно заметил Хумун.

— Потому что он твой враг? Подумай только, какое подозрение может лечь на меня! Меня обвинят в отравительстве.

И он пересказал изумленным слушателям всю разыгравшуюся сценку. Затем он продолжил:

— Яичный пирог вместе с воробьями уничтожен, и пусть теперь кто-нибудь докажет, что он был отравлен!

— Это докажет смерть Яника.

— О нет! Кто знает, чего он наелся? Я скажу, что сам съел яичный пирог. Мне это нисколько не повредило.

— Но, может быть, чужеземцы сегодня вечером еще будут ужинать?

— Я тоже так думаю. По крайней мере, я предложу им ужин, конечно, без всякого яда, ведь я не хочу, чтобы они снова узнали, что я подмешиваю яд, и изобличили меня. Нет, сегодня вечером я угощу их так щедро и вкусно, словно они и впрямь мои любимые гости.

— Полагаю, ты правильно поступишь. Это гостеприимство собьет их с толку и рассеет их подозрения. Они беспечно уснут и станут легкой добычей для нас. Так что, накорми их как можно щедрее. Ты ведь можешь! Что тебе это стоит? Это пустяк по сравнению с теми невероятными барышами, что ты получал и еще получишь, оставаясь нашим товарищем.

— Невероятными? Ты говоришь так, будто вы принесли мне миллионы. А ведь выгода, которую я получаю, мала по сравнению с опасностью, которой я подвергаюсь, став вашим агентом.

— Ого!

— Подумай хотя бы об этом случае! Если мы убьем чужеземцев и этот случай откроется, то я пропал. Моих связей не хватит, чтобы спасти свою жизнь. А вы уедете отсюда и вас не схватят. У вас нет ни дома, ни имущества. Если я надумаю спастись бегством, я лишусь всего, что у меня есть.

— Так возьмись за дело с умом! — проворчал старый Мубарек. — Не оставляй ни следа от этих ненавистных людей!

— Естественно! Их надо изрубить на кусочки, а потом бросить в пруд, на корм щукам, — сказал другой.

— А щук этих потом буду есть я? — спросил Хабулам с отвращением на лице. — Мне это не нравится!

— Да это же необязательно. Рыб ты продашь. Но нам надо поторапливаться, чтобы до рассвета все было кончено без лишнего шума; стрелять нам нельзя.

Затем они долго обсуждали, как лучше на нас напасть и задушить или заколоть.

В конце концов, они сошлись на том, что надо снаружи подняться по лестнице на башню, открыть люк, ведущий на лестницу, а потом осторожно спуститься по ней в комнату, где мы будем спать непробудным сном.

— Его спутники могут и не спать, — заметил один из них.

— Не думаю, — возразил Хабулам. — Чего им не спать? Они запрут дверь и окна и будут чувствовать себя в полной безопасности, не думая, что кто-то может проникнуть в башню сверху. Разумеется, мы можем вначале убедиться, что они спят.

— Как это?

— Мы подойдем к ставням и прислушаемся. Я уверен, что чужаки уснут; в потемках трудно не задремать.

— Ты ведь им дал лампу?

— Да, но масла там так мало, что она погаснет еще до полуночи.

Старый мошенник не догадывался, что Яник принес нам масло.

— Ступеньки лестницы не скрипят? — осведомился Баруд эль-Амасат.

— Нет, они же из камня; правда, кое-где расшатались, но шума слышно не будет.

— Было бы скверно, если бы мы с грохотом скатились по этой лестнице.

— Не бойтесь этого. Мы возьмем с собой фонарь, чтобы освещать ступени, прежде чем наступать на них.

— Чтобы нас заметили эти люди, не так ли?

— Нет. Там ведь несколько этажей, поэтому свет не будет виден снизу. А спустившись на нижний этаж, мы оставим фонарь и вернемся за ним, лишь когда эти негодяи будут мертвы.

— Тогда я доволен. И все же дело нелегкое. Нам придется ведь проделать все в темноте и без всякого шума. Это трудно.

— Что ж, я не боюсь. Нам надо лишь тщательно обо всем условиться и распределить роли, чтобы каждый знал, что ему делать. Тогда все свершится быстро и спокойно.

— О каких ролях ты говоришь?

— Я думаю, что каждому надо сказать заранее, что ему делать, чтобы мы не мешали друг другу. Разумеется, с этим немецким гяуром придется повозиться двоим.

— Мы с ним справимся, — сказал один из аладжи. — Мы с моим братом берем его на себя.

— Хорошо. Выберем теперь самых сильных среди нас. Нам нужно отрядить на каждого из них по человеку. Не считая аладжи, сильнее всех среди нас миридит. Пусть он возьмет на себя того, кого они называют Оско.

— Нет, — вмешался Баруд эль-Амасат. — Этого Оско возьму на себя я. Он за мной гнался; мне он собирается отомстить, и за это я задушу его своими руками.

— Он тебе собирается отомстить? Почему?

— Потому что я похитил его дочь и продал в рабство. Кому? Вас не касается.

— Конечно, такая шутка понравится не каждому отцу!

— С тех пор он и гонится за мной по пятам.

— А что это за человек? Он похож на серба.

— Он черногорец. Раньше мы были друзьями.

— Стало быть, он тебя оскорбил и ты отомстил ему, украв его дочь?

— Он меня ничем не обидел. Его дочь Сеница была писаной красавицей. Она приглянулась одному господину, и он потребовал отдать ее в жены; она же ему отказала. Тогда он обратился ко мне и предложил мне круглую сумму. Что бы вы сделали на моем месте?

— Деньги того стоят, — усмехнулся Мурад Хабулам.

— Совершенно верно! Я похитил ее, что было легко, ведь она считала меня другом своего отца, а потом передал ее этому господину. Он увез ее с собой в Египет, где ее вскоре снова выкрали.

— Кто же?

— Не угадаете. Тот, кто всем и вся задолжал, — этот негодяй, который зовет себя Кара бен Немей.