Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Ему неожиданно отказали: может, сочли, что почти шестидесятилетнему писателю трудно переносить тяготы нового путешествия. Потом, как бы спохватившись, дали согласие. Но теперь отказался Гончаров.

В изысканно вежливом письме, в котором проскальзывают обида и оскорбленное самолюбие, писатель сообщал, что изменение сурового «нет» на радушное «да» запоздало и что он вполне отрезвился от своего не по летам пылкого порыва плыть в Америку.

Можно лишь гадать, как обернулось бы дело, если бы «да» было сказано сразу. Не исключено, что Иван Александрович Гончаров оказался бы на борту фрегата «Светлана»…

Поиски «Паллады»

Упоминая о «Палладе», часто говорят: легендарный корабль, легендарная «Паллада».

Но «Боевая летопись русского флота» отмечает лишь двух ее «тезок» — крейсер, участвовавший в русско-японской войне, и другой, торпедированный во время первой мировой войны немецкой подводной лодкой. Фрегат, на котором ходил Гончаров, в боях не прославился. Его плавание было выдающимся, но не называем же мы легендарными кораблями «Неву» и «Надежду», на которых русские моряки впервые обошли вокруг света.

Фрегат «Паллада» был спущен на воду в начале осени 1832 года. Среди зрителей спуска находился Александр Сергеевич Пушкин с женой. Только что назначенный командир корабля Павел Степанович Нахимов, будущий герой обороны Севастополя, сожалел, что узнал об этом с опозданием. Раздосадованный, он пожурил тех, кто не пригласил поэта на корабль:

Первой записью значилось бы славное имя, и с ним «Паллада» вошла бы в российскую словесность…

Корабль вошел «в российскую словесность» с другим именем. Фрегатом-легендой его сделала популярность книги Гончарова.

Как же сложилась затем судьба корабля и его команды?

Моряки «Паллады», перешедшие на прибывший в дальневосточные воды фрегат «Диана», пережили на рейде японского порта Симодо одну из самых необыкновенных катастроф в истории мореплавания. В тихий, безветренный день сюда внезапно хлынула стена воды. Вся прибрежная часть города была мгновенно смыта. Страшный водоворот едва не потопил «Диану», сорок с лишним раз повернув ее вокруг оси. Гигантские волны-цунами, наделавшие столько бед, были вызваны землетрясением в океане.

А сама «Паллада»?

Фрегат вместе с некоторыми другими русскими судами ушел в залив, который теперь называют Советской Гаванью. На случай нападения вражеской эскадры моряки спешно возвели береговые укрепления. Потом «Палладу» тщетно пытались завести в устье Амура. Оттуда корабль вернулся в старую гавань. Здесь судно по распоряжению свыше с ненужной поспешностью затопили из боязни, что оно может стать добычей вражеских кораблей.

Фрегат был одним из красивейших парусных судов русского флота, а книга Гончарова сделала его особенно дорогим сердцу каждого моряка. И многие из тех, кому доводилось побывать в гавани у «могилы» фрегата, задумывались: а нельзя ли его поднять?

Первые подводные разведки были сделаны еще в прошлом веке. В 1912 году с разрешения русского правительства за дело взялась было японская водолазная компания Кудо, но японцы не сумели спуститься туда, где на илистом грунте покоился старый фрегат.

В 1923 году наши моряки достали из глубин якорь «Паллады».

Первыми, при тусклом свете, проникавшем сквозь толщу воды, увидели очертания «Паллады» советские водолазы. В 1936 году на поверхность извлекли из глубин несколько пушечных ядер, иллюминатор, якорный клюз, куски деревянной обшивки. На 1941 год был намечен подъем фрегата. Под его корпусом уже были промыты траншеи для тросов. Война помешала подводникам.

Несколько лет спустя после войны «Палладу» обследовала экспедиция аквалангистов. Увы, время и морские древоточцы безжалостно расправились с фрегатом.

Огромные крабы выглядывали из носовых полупортиков, откуда некогда выдвигались стволы орудий; над совершенно разрушившейся средней частью торчали лишь обломки шпангоутов.

О подъеме корабля нечего было и думать. Аквалангисты сделали под водой снимки остатков «Паллады» и подняли наверх все, что можно: дубовый шпангоут, куски медной обшивки, медные гвозди…

Музеи хранят модели фрегата и то, что в разное время было поднято со дна бухты, давшей последнее убежище кораблю.

Один из обломков «Паллады» был подарен Константину Георгиевичу Паустовскому, певцу романтики моря и дальних странствий.

На берегу пустынной некогда бухты — город Советская Гавань. Рейд порта Ванино, одного из крупнейших на Дальнем Востоке, принимает и отправляет множество кораблей.

Моряки поставили здесь памятник «Палладе». Сверкают нержавеющей сталью паруса фрегата, и кажется, будто ловят они ветер с океана.

По старым адресам…

Две карты, современная и та, что была в ходу во время плавания «Паллады». Некоторые названия проливов, мысов, портов сохранились неизменными с тех пор. Но как же, наверное, изменилось все остальное!

Пусть нашим путеводителем по старой карте станут страницы «Фрегата «Паллада». Выберем несколько точек, сравним, что было тогда, что сейчас.

Мыс Доброй Надежды.

Отсюда Гончаров предпринял поездку в глубь материка, по землям Капской колонии. Любопытно, что русские моряки лишь немного разминулись здесь с Давидом Ливингстоном: тот отправился в большое путешествие по Африке, покинув Кейптаун в июне 1852 года, а Гончаров побывал там весной следующего года.

Он проехал около четырехсот километров по землям колонии, где потомки голландских колонистов, называвшие себя бурами или африканерами, враждовали с англичанами, которым хотелось укрепиться на юге Африки. Однако белые забывали распри, если требовалось объединить силы для борьбы против непокорных африканцев.

«Природных черных жителей нет в колонии, как граждан своей страны» — таков первый вывод писателя. Они здесь «наемники колонистов и то недавно наемники, а прежде рабы… Нужно ли говорить, кто хозяева в колонии? Конечно, европейцы».

Гончаров полагал, что белым будет очень трудно покорить местные племена. Англичане уже затевали несколько войн с африканцами, и что же? Оттесненные с родной земли, те продолжали борьбу. «Этому долго не будет конца. Силой с ними ничего не сделаешь».

Гончаров видел, что в колонии еще все в брожении и пока трудно определить, «в какую физиономию сложатся эти неясные черты страны и ее народонаселения».

Они сложились в отвратительную расистскую физиономию Южно-Африканской Республики.

Как это ни чудовищно, но во времена Гончарова коренное население было, пожалуй, не столь принижено и бесправно, как в последней четверти нашего столетия.

В Южно-Африканской Республике белых меньше шестой части населения страны. Но им принадлежат почти девять десятых всей земли. Остальная, самая засушливая и неплодородная, отведена под «банту-станы» — огороженные колючей проволокой особые территории для африканцев. Африканцы, покидая свои резервации, должны всегда иметь при себе особый пропуск. Нет пропуска — на полгода в тюрьму!