Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

9 мая с вершины Эвереста поздравляли друзей с Днем Победы Юрий Голодов, Владимир Пучков, Валерий Хомутов.

И это был финал экспедиции: круто переменилась погода, всем приказано было немедленно спускаться в базовый лагерь.

За короткий срок — одиннадцать на вершине! Такого при покорении Джомолунгмы не случалось. Так что же, везение? Или отчаянная дерзость, подкрепленная великолепным мастерством, великим чувством товарищества, наконец — это тоже не мелочь — строгой дисциплиной?

Не все поднялись к вершине, в том числе и те, кто вполне был готов к этому, но не мог бросить товарищей в беде. Они не покорили Гору. Они вернулись к ее подножию с чистой совестью, выполнив долг.

Были обморожения, потребовавшие ампутации. Алексей Москальцев на одном из первых этапов сорвался в глубокую трещину, получил сотрясение мозга. Было много нечеловечески трудного, но не было эгоизма, черствости, бездушия, которых не прощают горы.

Одиннадцать наших на Эвересте… Что же дальше?

С Эверестом не просто. Экспедиции на него строго планируются заранее, причем на несколько лет вперед. Гора «расписана» до 1990 года. Однако это касается ее обычных, нахоженных маршрутов. А советские альпинисты намечают для подъема маршруты небывалые, неведомые, которые, видимо, будут свободны. Это не только Эверест, но и соседние гиганты Лхоцзе и Канченджанги.

Все-таки повезло профессору естественной истории Пьеру Аронаксу!

В самом деле: наблюдать таинственный мир океанских глубин сквозь огромные овальные стекла салона подводного корабля! Увидеть хорошо освещенным в радиусе целой мили, иметь возможность спокойно созерцать обитателей вод, опершись на выступ оконной рамы и неторопливо обмениваясь замечаниями со спутниками…

Профессор Уильям Биби и конструктор Отис Бартон, скрючившись возле крохотных смотровых иллюминаторов, вполне могли оценить преимущество «Наутилуса» перед «Веком прогресса». В их судне нельзя было хотя бы распрямиться в полный рост. Трудно представить себе более тесное и неудобное для человека сооружение.

На суше этот тускло-голубой шар, покрытый ракушками и пятнами, чем-то напоминал Биби древнюю черепаху. Внутрь вело узкое круглое отверстие, куда мог протиснуться лишь худощавый человек. Когда батисферу показывали на выставке в Чикаго, около миллиона посетителей считали нужным просунуть голову в отверстие, а затем пробормотать что-нибудь вроде: «Хорошо, что не мне придется спускаться в этой штуке под воду».

«Штука» была построена в 1930 году. Уже давно в морях и океанах действовали подводные лодки, и многие из них по размерам приближались к созданному фантазией Жюля Верна «Наутилусу», на который попал профессор Пьер Аронакс, а кое в чем превосходили это чудо-судно. Но только не в глубине погружения.

Обычная подводная лодка рассчитывалась для глубин, немногим превышающих сотню метров. Конечно, в недалеком будущем можно было ожидать, что эта глубина удвоится, утроится, что со временем удастся построить лодки для глубоководного плавания. А человеку хотелось быстрее проникнуть в бездны океана. И наиболее верным путем пока что казалось создание батисфер — сверхпрочных шарообразных стальных аппаратов, спускаемых с судна на длинном тросе.

«Век прогресса» был многократно испытан Биби и Бартоном — последний принимал участие в его создании. Они начали с небольших глубин. И убедились… в недостаточной надежности батисферы.

Никакая сила не могла заставить «Век прогресса» всплыть на поверхность в случае обрыва стального троса. Батисфера не имела аварийных подъемных устройств. Лопни трос — и «Век прогресса» неотвратимо превращался в гроб для исследователей. Трос же мог оборваться от многих причин, даже под воздействием собственной тяжести.

А кварцевые иллюминаторы? Во время пробного погружения — к счастью без людей — один из них дал течь. Под страшным давлением вода проникла внутрь. Батисферу подняли на корабль и с большими предосторожностями стали отвинчивать болты, которыми закрывалась крышка входного отверстия.

Внезапно медный болт вылетел, как пушечный снаряд, и, врезавшись в стальную лебедку, вырвал изрядный кусок. Из отверстия ударила струя воды такой невероятной силы, что человек, задетый ею, был бы убит на месте.

Уильям Биби, который, очистив палубу от людей, сам отвинчивал болт, мог лишний раз поразмыслить об ужасающих давлениях на больших глубинах. Он не раз видел раздавленные бутылки и сплющенные железные банки, но теперь получил новое наглядное представление о той опасности, которая подстерегает исследователей океана. У него не осталось никаких сомнений, что, окажись он и его спутник на этот раз внутри батисферы, их раздавило бы в бесформенную массу в ледяной черноте глубин.

И все же рисковать стоило! Ведь им предстояло стать первыми на планете людьми, перед которыми, возможно, откроется то, что не видел еще никто из смертных. Биби принадлежал к ученым, считавшим познание океанских глубин одной из главных целей науки на ближайшие десятилетия.

Думал ли он при этом о рекордах? Вероятно. Но не только о них. Он мог бы поставить точку в 1930 году, спустившись на небывалую для своего времени глубину: 435 метров. А он продолжал и продолжал погружения, причем вовсе не стараясь каждый раз обязательно увеличивать длину разматываемого спускного троса.

Лето 1934 года застало Биби и Бартона в гавани на Бермудских островах. Тут же стояла старая морская баржа «Реди» в окружении ржавевшей на приколе шхуны и буксирного судна, которое обычно использовали для ловли специальными сетями обитателей глубин.

Батисфера находилась на борту «Реди»: голубой шар высотой в человеческий рост. На огромном барабане паровой лебедки лежали ровные мотки троса, казавшегося тонким и ненадежным.

Но вот трос, закрепленный как на «ухе» для подвешивания колокола, натянулся, шар повис на стреле мачты, а затем начал медленно погружаться в волны. Рядом с тросом скользил в воду похожий на блестящую черную змею телефонный и электрический кабель.

Это был пробный пуск перед новыми погружениями. Испытание прошло отлично. Теперь предстояло выжать из старой батисферы все, на что она способна.

Позднее Биби спрашивали о его переживаниях перед спуском, которому было суждено остаться в истории изучения океана.

— Я чувствовал, что безгранично мало знаю о жизни глубин, — сказал он.

А ведь к этому времени за его плечами было два десятка подводных экспедиций.

…Двое поочередно вползли в узкое отверстие «Века прогресса». Примостились у иллюминаторов, свернувшись калачиком: никаких сидений не было, для них не оставалось места. Биби надел наушники, закрепил у подбородка похожую на рожок для глухих переговорную трубку. Люк закрыли. Раздались оглушительные удары, от которых гудела голова: там, снаружи, для надежности затягивали гайки ударами тяжелого молота по гаечному ключу.