Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Оба устали до изнеможения. Пальцы Биби, окоченевшие от прикосновения к стальному подоконнику, не держали карандаш. Сверху сообщили, что сейчас на батисферу давят более семи тысяч тонн воды, что на барабане лебедки осталось лишь несколько витков троса и что по морю ходят крупные волны.

Биби распорядился начинать подъем.

Когда «Век прогресса» оказался на палубе вспомогательной баржи и были отвинчены гайки, из люка показалась лысина Биби, а затем и сам он, худой и бледный, почти вывалился на палубу: ведь профессору было уже 55 лет — не лучший возраст для глубоководных погружений. — Поздравляем с новым мировым рекордом! — воскликнул капитан, помогая ученому подняться. — Девятьсот двадцать три метра!

— Спасибо, — наклонил голову Биби. — А что все же за металлический треск раздался в телефоне во время подъема? Я так и не получил ответа, хотя переспрашивал дважды.

И тут выяснилось, что находившиеся на барже пережили жуткий момент. Они услышали страшный треск рвущегося троса, настолько громкий, что мембрана телефона передала его в батисферу. Все на мгновение оцепенели. Но, к великому счастью, лопнул лишь вспомогательный канат.

— В батисфере наше положение было гораздо лучше вашего. У нас, по крайней мере, не было причин для волнения, — сказал Биби.

*

«Триест» шел на посадку.

Время от времени вспыхивали фары, освещая совершенно безжизненную воду. Эхолот все еще не «чувствовал» дна. Но вот на ленте появилась первая черточка. Теперь уже скоро…

Что будет там, на дне? Кашеобразная масса осадков, помешавшая советским ученым с судна «Витязь» получить сносные фотографии этой подводной котловины? Или обычная ровная площадка, на какие «Триест» уже опускался много раз?

Размышления Жака Пикара прервал голос следившего за эхолотом Дональда Уолша:

— Шестьдесят пять метров, слабое эхо… Шестьдесят…. Сорок пять… Вот теперь четкая линия.

Вскоре нижняя фара высветила круг на плоском дне. Его цвет напомнил Жаку Пикару пустыню.

«Триест» спускался медленно, плавно. В 13 часов 06 минут 23 января 1960 года он, подняв облачко ила, коснулся дна.

Был установлен мировой рекорд глубины погружения, который можно повторить, но нельзя побить, если только в Мировом океане со временем не удастся обнаружить еще более глубокое место.

«Триест» опустился на дно впадины Челленджер в так называемом Марианском желобе. Этот желоб простирается в западной части Тихого океана. По определению экспедиции на «Витязе» и других кораблях именно здесь — наибольшие глубины, какие только есть на земном шаре. В Марианском желобе можно было бы утопить Джомолунгму, причем над вершиной пика еще оставался бы простор для маневров подводных лодок.

Жак Пикар и Дональд Уолш стали первыми людьми, погрузившимися на фантастическую глубину в 10 916 метров.

Что больше всего поразило их?

«Дно было совершенно ровное, если не считать нескольких комочков. Но — самое главное! — за миг до соприкосновения со дном в световой круг вплыла рыба. В одну секунду, вместившую годы труда и подготовки, мы разрешили проблему, десятки лет мучившую океанографов… Жизнь в ее высшей организованной форме возможна в море повсюду, на любой глубине».

Костистая рыба походила на ската. У нее была пара выпуклых глаз. Зачем они нужны в кромешной тьме? Еще одна загадка бездны.

И рыба оказалась не единственной обитательницей впадины Челленджер. Компанию с ней разделила густо-красная креветка, проплывшая рядом с иллюминатором.

«Триест» пробыл на дне 20 минут. Манометры показывали давление в 1156 атмосфер. Температура воды лишь немногим превышала два градуса. Жак Пикар произвел еще несколько наблюдений, в том числе проверку на радиоизлучения.

Затем он повернул рубильник, выключив электромагнит, поддерживающий балласт — железную дробь. Стопятидесятитонный «Триест» оторвался ото дна и начал подъем.

Через девять часов после начала погружения победители Марианской бездны были на поверхности океана.

«При подъеме не произошло ничего, достойного внимания», — записал Жак Пикар.

*

Что же представлял собой «Триест»?

Как удалось менее чем за три десятилетия, прошедшие со времени рекордного погружения «Века прогресса», найти способ преодолеть то, что казалось почти непреодолимым?

Нет, не за три десятилетия. Гораздо больше. Быть может, отсчет надо вести с конца прошлого века, когда совсем юный швейцарец Огюст Пикар прочел «Пять недель на воздушном шаре» и «Двадцать тысяч лье под водой», мысленно сопутствуя героям Жюля Верна.

Но, в отличие от сотен миллионов читателей фантастических романов, в мечтах поднимавшихся за облака или путешествующих на «Наутилусе» вместе с бесстрашным капитаном Немо, Огюст Пикар со временем сумел повторить, а в чем-то и превзойти некоторые подвиги любимых литературных героев.

На стратостате собственной конструкции профессор Пикар для исследования космических лучей поднимался в стратосферу. В 1931 году он почти достиг 16 тысяч метров, а в 1932 году превысил этот рубеж. Тем самым швейцарец установил мировые рекорды, которые год спустя были побиты советскими стратонавтами.

Огюст Пикар заслужил прозвище «профессор вверх-вниз» после того, как осенью 1953 года вместе с сыном Жаком достиг на батискафе «Триест» рекордной глубины, превышающей 3 тысячи метров.

Во время этого спуска профессору шел семидесятый год.

Как это ни странно, но в конструкции батискафа есть много общего со стратостатом. Часто думают, что именно стратостат натолкнул профессора Пикара на мысль о создании принципиально нового аппарата для покорения морских глубин. Сама хронология как будто подтверждает это: стратосфера для Пикара — тридцатые годы, океан — пятидесятые.

А в действительности…

Профессор Пикар вспоминал, как еще в студенческие годы ему приходила идея постройки непроницаемой кабины, способной выдержать огромные давления и подвешенной к поплавку, наполненному жидкостью более легкой, чем вода.

«Мысль о создании подводной лодки, управляемой, как свободный шар, никогда не покидала меня, — пишет профессор Пикар. — Но конечно, в течение долгого времени я не мог всерьез поверить в возможность осуществления мечты своей юности».

Случилось так, что свою давно задуманную непроницаемую кабину, защищающую человека от внешней среды, Огюст Пикар создал сначала для стратостата.

Тем не менее профессор об эволюции своей мысли высказывается совершенно определенно:

«Я был еще очень далек от создания подводного аппарата, прототипом которого обычно считают стратостат. Наоборот, мысль о примитивном батискафе привела меня к достижению больших высот.

Итак, именно подводная лодка привела меня в стратосферу. Несколько позднее в моем сознании шар воздушный превратился в подводный, и я вновь постучался в двери Национального Бельгийского Фонда по научным изысканиям и попросил кредитов для создания батискафа».