Эдгар Берроуз - ТАРЗАН. Том 7

Авраам, сын Авраама, начал говорить, подняв глаза к небу. Его голос монотонно журчал в темноте ночи. Нелепые черты лица, освещенные светом мерцающих фонарей, казались особенно уродливыми, блики пламени играли и на отвратительных лицах его коленопреклоненной паствы.

Необъяснимым образом вся сцена приняла вдруг опасный поворот. Глаза английской девушки смотрели на происходящее, не отрываясь. Очевидно, это была простая религиозная служба невежественных людей, и все же Барбара Коллинз почувствовала в ней что-то угрожающее, что-то, чреватое опасностью.

Она вопросительно взглянула на Иезавель.

Девушка сидела, поджав ноги, локти уперла в колени, подбородок ее покоился на скрещенных руках. Она мрачно глядела прямо перед собой. На ее лице не было улыбки.

Неожиданно тишину воздуха прорезал детский крик, полный страха и ужаса. Этот крик заставил леди Барбару повернуть свой взгляд к сцене у валуна. Она увидела, как сопротивляется ребенок, которого тащат на вершину камня, она увидела Авраама, сына Авраама, поднявшего руку над его головой. Она увидела, как свет фонарей блеснул на ноже. Леди Барбара отвернулась и закрыла лицо руками, спрятав его в ладонях.

Денни Патрик по кличке «Стрелок» с удовольствием растянулся в шезлонге. Он находился в состоянии временного покоя. Однако под одеждой у него был спрятан двадцатизарядный пистолет. А подмышкой висел сорокапятизарядный кольт-автомат в специально сконструированной кобуре. «Стрелок» Патрик не имел намерений использовать его в скором времени, но все же оружие держал в боевой готовности. «Стрелок» — так его прозвали в Чикаго, где люди его круга считали готовность к стрельбе залогом успеха и верили в это.

Он никогда не считался важной шишкой и если бы был вполне удовлетворен своим скромным положением, то, возможно, продолжал бы заниматься своим делом еще некоторое время — до тех пор, пока не наступит определенный момент, когда, подобно многим его бывшим друзьям и знакомым, ему пришлось бы оставить свое занятие. Но Денни был честолюбив.

Многие годы он был правой рукой своего босса. Он видел, что его шеф богатеет, отвратительно богатеет, по определению самого Денни, и зависть обуяла его.

Он дважды надул своего покровителя, присоединился к враждующей группировке, которая похвалялась могуществом своего босса, и принял участие в ограблении нескольких вагонов со спиртным, принадлежавших его бывшему шефу.

К несчастью, во время ограбления последнего вагона один из его бывших товарищей по работе узнал его. Денни, зная, что его опознали, попытался, совершенно оправданно, устранить очевидца, но нежелательный свидетель сумел ускользнуть. И до того, как Денни смог исправить свое упущение, за ним явилась полиция.

Специальная охрана была выставлена, чтобы в безопасности доставить груз на склад босса, а свидетель предательства Денни исчез.

Денни-« Стрелок» знал нрав своего бывшего хозяина очень хорошо. Многие из друзей босса и даже некоторые его враги охотно прикончили бы Денни. Он знал власть шефа и боялся его. Денни не хотелось удирать, но он чувствовал, если останется в дорогом ему старом Чикаго, его ожидает участь всех хороших стрелков, чьему примеру он следовал в жизни.

Итак, с двадцатизарядным пистолетом и пачкой зелененьких, которые были платой за его предательство, он тихо ускользнул из города, и будучи умудренным опытом человеком своего времени и поколения, исчез из страны, став еще одной нитью, вплетенной Судьбой в ее причудливый узор.

Он знал, что шеф серьезно болен и заметно ослабел — это была тоже одна из причин, по которой он бросил его. Он также знал, что рано или поздно шеф будет похоронен в усыпанном цветами гробу стоимостью, по крайней мере, в десять тысяч долларов. Вот тогда можно будет вернуться. А до этого времени Денни решил развлечься в других краях.

Где точно он поселится, Денни не знал, он был несколько слаб в географии, но намеревался добраться, по крайней мере, до Англии, которая, по его мнению, находилась где-то возле Лондона.

И вот сейчас он валялся в шезлонге на солнышке на палубе океанского лайнера, пребывая в мирном состоянии, или почти в мирном, ибо ему были неприятны те едкие замечания, направленные в его адрес несколькими молодыми парнями, с которыми он попытался заговорить. Денни терялся в догадках, почему он для этих пижонов персона нон грата. Он хорошо выглядел. Его одежда была сшита у лучших чикагских портных, она была неброских тонов и подобрана со вкусом. Все это Денни знал и знал также, что никто на борту этого судна не имеет даже малейшего представления о его профессии.

Почему же тогда после нескольких минут разговора люди неизменно теряли интерес к нему и смотрели на него так, будто его вовсе не существовало?

«Стрелок» был озадачен и раздражен. Это был третий день его путешествия по океану, которым Денни был уже сыт по горло. Он уже почти желал быть снова в Чикаго, где нашел бы близких по духу людей, с которыми мог бы общаться. Но лучше временное одиночество на земле, чем вечное под землей.

Молодой человек, которого он до того не встречал среди пассажиров, подошел и уселся на стул рядом с ним. Он посмотрел на Денни и улыбнулся:

— Доброе утро! Какая прекрасная погода!

Голубые и холодные глаза Денни осмотрели незнакомца.

— Да! — ответил он, таким же холодным тоном, как и взгляд, и снова возобновил прежние занятия: принялся смотреть через перила на безграничную ширь океана.

Лафайет Смит улыбнулся, открыл книгу, уселся на стуле поудобнее и забыл о свеем невежливом соседе.

Чуть позднее Денни встретил этого молодого человека в бассейне, и его поразила одна из тех вещей, в которых Денни действительно знал толк,— техничность очкарика в спорте. Молодой человек значительно превосходил других пассажир©в в плавании и прыжках в воду, и его загорелое бронзовое тело свидетельствовало о том, что этот парень долгое время проводил в плавательном бассейне.

На следующее утро, когда Денни вышел на палубу, он обнаружил, что молодой человек опередил его.

— Доброе утро,— сказал Денни весело,— прекрасное утро!

Молодой человек поднял глаза от книги:

— Да? Неужели? — спросил он и повернулся к чтению.

Денни засмеялся:

— Платите мне за вчерашнее, не так ли? — воскликнул он.— Видите ли, я думал, что вы один из тех заносчивых парней в шляпах. А потом увидел вас в бассейне. Могу вас заверить, вы прекрасно ныряете, дружище!

Лафайет Смит опустил книгу на колени и посмотрел внимательно на соседа. Улыбка появилась на его лице,— добродушная, дружеская улыбка.

— Спасибо,— сказал он.— Это потому, что я очень люблю плавание. Человек, который провел столько времени, занимаясь им, как я, с тех пор, как еще совсем юнцом явился в бассейн, должен быть ужасным увальнем, чтобы не овладеть этим видом спорта!