Жюль Лермина - Тайны Нью-Йорка

– Что вы сказали? – воскликнула Антония, думая, что не поняла его.

И мысль о дуэли вдруг пронзила ее.

– Вы хотите убить его?!

Бартон улыбнулся.

– Если бы я хотел убить его, то давно бы сделал это, – ответил он. – Но за кого же вы меня принимаете? Неужели вы не понимаете, что имеете дело с умным человеком!..

Антония с беспокойством всматривалась в его лицо. Какие угрозы таились под этим спокойным лбом, в этих тусклых глазах?

– И что же я должна сделать? – спросила Антония.

– Написать мистеру Лонгсворду письмо, которое я продиктую вам…

– Письмо?

– Это письмо будет передано мистеру Лонгсворду, и в его власти будет уничтожить его…

Растерянная, подавленная, Антония встала и подошла к небольшому бюро красного дерева…

Бартон расхаживал по комнате и диктовал с неизменной деловитостью.

– «Дорогой друг мой! Я лишь передаю Вам пожелание, высказанное моим мужем. По причине, мне неизвестной, он хочет видеться с Вами. Речь идет, как он утверждает, о нашем будущем и о будущем нашего ребенка…»

Антония колебалась.

– Я ведь сказал: «Нашего ребенка», – повторил Бартон, причем в голосе его не было и нотки язвительности. – Продолжайте… «Он дал мне слово, что тут исключено насилие или западня, но наша судьба в ваших руках. Несмотря на странность этого пожелания…» Вы видите, – заметил, Бартон, – что я откровенен. Итак, «несмотря на странность этого пожелания, я полагаю, что лучше согласиться на это свидание. Мой муж умеет держать себя…» Извините меня, – снова перебил Бартон, – но необходимо его успокоить. «…И его слову можно верить. Потрудитесь же приехать в понедельник в два часа в зал Академии художеств, куда мой муж приглашает Вас для этого разговора. Я ничего не понимаю в образе его действий, но должна заметить Вам, что он даже не сделал мне ни одного упрека». Так, верно, – сказал Бартон, пробегая глазами письмо, – теперь подпишитесь… О! Довольно инициалов. Как вы думаете, придет он на это свидание?

– Да, – сказала Антония. – Но поклянитесь мне еще раз, что под вашим спокойствием не скрывается никакое ужасное намерение…

– Но подумайте, друг мой, – возразил спокойно Бартон, – какой мне смысл устраивать скандал?

Он позвонил и, отдавая письмо горничной, сказал:

– Велите отнести это письмо мистеру Эдварду Лонгсворду.

Возвратимся теперь в комнату, где находятся наши собеседники.

– Прошу садиться, – сказал Бартон Эдварду.

Молодой человек был бледен, но держал себя твердо и холодно.

Бартон хранил невозмутимое хладнокровие.

– Милостивый государь, – сказал он Лонгсворду, – прошу извинения, что я побеспокоил вас. Впрочем, я постараюсь не употреблять во зло ваше терпение. И, если вы позволите, мы приступим прямо к делу…

Эдвард кивнул.

– Для одной в высшей степени деликатной операции мне нужно содействие умного и смелого человека, а главное – такого, на которого я мог бы вполне положиться…

Это начало казалось выражением самой едкой иронии. Эдвард слушал.

– Заметьте, – продолжал Бартон, – что доверие доверию рознь. Если я прошу у вас услугу и в вознаграждение за нее предлагаю вам весьма выгодные условия относительно одного положения, о котором позвольте мне не распространяться, то я уверен, что вы хорошо исполните поручение, которое я вам дам и которое вы примете. Для меня очевидно, что вы готовы на все, чтоб вывести известное вам лицо из более чем щекотливого положения, нам с вами известного…

Эдвард молчал. Тут крылась тайна, заранее ужасавшая его.

– Итак, – продолжал Бартон, – я говорил вам, что вы мне нужны. Если бы я пообещал простить моей жене… признать за своего того ребенка, которого она носит, то я нисколько не сомневаюсь, что вы были бы готовы пожертвовать даже своей жизнью…

– Вы правы, – сказал Лонгсворд.

– Разумеется, между мной и миссис Бартон никогда бы не возникали разговоры о прошлом. Остается вопрос о ребенке. Или я его оставлю и буду воспитывать у себя, или же, если вам угодно, помогу моей жене скрыть его рождение и затем передать его вам, чтоб вы могли сами его воспитать. Наконец, я даже не настаиваю на полном разрыве. Благодаря операции, о которой я сейчас буду говорить с вами, вы в какой-то степени станете моим компаньоном, другом дома… Я не вхожу в подробности. Вы и так понимаете меня…

Эти циничные предложения, так прямо высказанные, заставили Эдварда покраснеть.

Он сдержал себя.

– Вы видите, – продолжал Бартон, – что я человек сговорчивый. А теперь скажите, можете ли вы принять эти предложения…

Молодому человеку безумно захотелось дать пощечину этому жирному негодяю.

Он подумал об Антонии. Но разве низость этого человека не оправдывала их поступки? Как бы виновны они ни были, не искупалась ли их вина подлостью Бартона?

Эдвард отчетливо произнес:

– Я принимаю.

– Хорошо, – сказал Бартон. – Перейдем теперь к услуге, которой я от вас жду…

Услуга! Какую же низость мог придумать этот человек, чтобы оценивать ее так высоко?

– Вы, конечно, знаете, милостивый государь, – начал Бартон, – что самые богатые источники нефти находятся на востоке Пенсильвании, большей частью в Венанго, Крофорде и Варрене…

Эдвард не мог скрыть своего удивления. Он изумленно смотрел на Бартона.

Бартон, казалось, нисколько не смущался этим и продолжал:

– Ойл-крик – самое перспективное богатство этой страны. Как вы знаете, это поток, берущий начало на севере Пенсильвании, около южного берега озера Эри, и движущийся в направлении бассейна реки Аллеган, недалеко от города Франклина. Некогда это было излюбленное место путешественников. Теперь на этих берегах не видно ничего, кроме машин, заводов и построек производственного назначения. Извините, что вхожу в такие подробности, но они необходимы для того, чтобы вы поняли мое предложение.

Он немного помолчал и продолжил:

– Итак, благодаря долгим и тяжким трудам люди дошли до открытия около самих ворот Франклина источников, производительность которых, я думаю, будет вчетверо больше всех остальных, вместе взятых.

– Ну так что же? – спросил Эдвард, начинавший думать, что он сходит с ума.

– Тут возникает одно затруднение… Если источники Франклина будут открыты, их одних будет достаточно, чтобы снабжать весь мир… Но тогда, спрашиваю я вас, что станет с владельцами остальных источников? Верно. Они разорятся…

Тут Бартон встал в сильном волнении…

– Милостивый государь, – сказал он, – я доверяю вам огромную тайну. Если источники Франклина откроются, я полностью разорюсь, а со мной и Арнольд Меси… И многие другие… А я не хочу разоряться, не желаю, когда, напротив, приложив ум и смелость, мы можем удвоить доходы с тех источников, которыми уже владеем… Если же франклинские источники окажутся вне эксплуатации, нам нечего бояться конкуренции… А если бы еще какой-нибудь непредвиденный несчастный случай, какая-нибудь катастрофа полностью уничтожила их, внезапная паника овладела бы владельцами других нефтяных источников, и тогда мы бы перекупили все акции и стали бы полными хозяевами рынка!