Жюль Лермина - Тайны Нью-Йорка

– Что прямо доказывает, – продолжал доктор, читая вслух то, что он написал, – манию, осложненную навязчивыми идеями, беспорядочными движениями и постоянно нарастающей агрессивностью, опасной сколько же для самой больной, столько и для окружающих…

– Особенность этой мании, – перебил Меси, – ненависть к семейству.

– Отлично, отлично! – кивнул Биллингтон. – Итак, явное расстройство психики… И что вы намерены предпринять?

– Поместить ее в лечебницу, где за ней был бы необходимый уход.

– Вполне разумная мера!

И Биллингтон закончил свидетельство таким образом:

«В силу этих отклонений, я, нижеподписавшийся доктор медицины, нахожу необходимым отправить вышеназванную миссис Барнет, урожденную Меси, в заведение доктора Коули, невзирая на ее сопротивление и призывая власти оказать содействие в исполнении этой меры, важной столько же для больной, сколько и для общественной безопасности».

Меси взял бумагу и внимательно прочел ее.

– Хорошо, доктор. Пришлите счет…

Доктор раскланялся и вышел.

Пока продолжалась эта жестокая комедия, Мария, прижавшись в углу около камина, казалось, ничего не слышала, ничего не понимала… Но в то мгновение, когда закрылась дверь, ее гальванизированный организм пронзил ток. Она попыталась встать, но во время падения у нее выпала из рук палка. Напрасно старалась она ногтями уцепиться за стену… у нее не было точки опоры.

– Помогите! Помогите! – задыхаясь, кричала она. – Сумасшедшая! Нет! Я не помешана! Я знаю, я понимаю, что говорю и что хочу сказать! О, я отомщу! Ко мне! Сюда! Помогите!

– Вы поняли меня? – сказал Меси Барнету. – Пусть теперь она говорит что угодно. Холодный душ доктора Коули поможет ей прийти в себя.

Он позвонил.

– Заложите экипаж, – приказал он. – Пусть два самых сильных лакея поедут с мистером Барнетом проводить мою бедную дочь в лечебницу!

Она ползала… она валялась на полу…

Лакеи вошли.

Бам взял Марию за руку.

Она отчаянно вырывалась, кричала, угрожала, проклинала… Бам грубо схватил ее. Она ногтями царапала ему лицо, а он так сильно сжимал ее, что чуть не задушил.

Карета ожидала во дворе. Бам бросил несчастную в глубину кареты и сел рядом. Против них – два лакея, готовые в случае надобности помочь ему.

Кучер ударил по лошадям. Как только они проехали ворота, Мария резким движением вырвалась из рук Бама и, разбив стекло кулаком, закричала:

– Помогите! Я не помешана!.. Это подлость!

Полисмен, услышав эти отчаянные крики, схватил лошадей под уздцы и остановил их. Потом, узнав карету Меси, подошел к дверцам.

Бам вынул из кармана свидетельство доктора Биллингтона и предъявил его полисмену.

– Спасите меня! – кричала Мария. – Это заговор! Я не помешана!

Полисмен спокойно сложил свидетельство и вернул его Барнету.

– Чтоб избавить вас от затруднений, – сказал он, – я могу, если вам угодно, сесть возле кучера.

Мария дико вскрикнула и упала на подушки.

И вот с полисменом на козлах карета с лошадьми, пущенными в галоп, летела к дому доктора Коули, в Йорксвилль.

Пока Меси и Бам предпринимали меры предосторожности, человек, о котором они ничего не знали, а если и знали, то лишь его имя, известное всей Америке, а именно Дан Йорк, готовил им будущее, совершенно достойное их.

Мы находим его гуляющим по Нью-Йорку, углубленным в свои размышления.

Неоднократно Дан Йорк брался за почти неразрешимые задачи. Но никогда ему еще не случалось сталкиваться с таким нагромождением трудностей.

Оружие, которым сражались Меси и его шайка, было весьма мощным, и Дан Йорк вполне сознавал это.

Что же было в руках у Дана?

Тут нам необходимо резюмировать то, что ему рассказали братья и сестра Гардвины.

Читатель, конечно, не забыл, что перед отъездом Марк Гардвин, предвидя опасности и сложности предстоящего дела, отослал в Нью-Йорк жену с дочерью, а двух сыновей поручил заботам пастора Бирмана.

Миссис Гардвин снабженная достаточной суммой денег, чтобы дождаться результата смелого предприятия двух братьев, поселилась на время в Нью-Йорке. Там она остановилась в одном пансионе, где аккуратно получала письма своего мужа. Но вдруг поток писем иссяк. Это было тем более странно для нее, что последнее письмо, отправленное из форта Касдвик, было полно оптимизма и самых радужных надежд. «Подожди еще немного, – писал ей Марк, – и я приеду за тобой с обоими нашими сыновьями. Сообщение между Востоком и Скалистыми горами затруднительно, а потому не удивляйся, если ты некоторое время не будешь получать писем…»

Миссис Гардвин терпеливо ждала. Прошло два, три месяца… Ею овладело беспокойство. Да и средства, выделенные для жизни в Нью-Йорке, стали истощаться с угрожающей быстротой.

Она написала пастору Бирману, но тот отвечал ей, что со дня отъезда братьев он никаких известий о них не имеет, и призывал ее к терпению и покорности судьбе.

Наконец несчастная женщина решилась на отважный шаг: она не могла больше оставаться в неизвестности и решила поехать на Запад, чтобы отыскать своего мужа и детей. Оставив дочь на попечение миссис Симонс, она поехала…

Это путешествие было печальным и долгим.

После долгих поисков ей удалось наконец разыскать потерянные следы… Но какое ужасное открытие!..

Несчастная женщина нашла некоторых людей, если не принимавших участие в страшном преступлении, то присутствовавших при нем.

И вот она услышала имена двух главных обвинителей, услышала и не забыла. Это были Сэмюел Тиллингест и Арнольд Меси.

Но где из разыскать? Этого никто не знал. Предполагали, что они уехали в Нью-Йорк. Напрасно бедной женщине передавали подробности случившейся трагедии – ничто не могло убедить ее в правдивости этого рассказа. «Нет, – думала она, – не может быть, чтобы Том убил своего брата!» Она не допускала возможности даже ссоры между ними.

Значит, эти два свидетеля, Меси и Тиллингест, лгали, а если это была ложь, то ими руководило преступное намерение. И чем больше миссис Гардвин задумывалась над этой страшной тайной, тем более убеждалась, что оба брата пали жертвой гнусного преступления.

И тогда вдова решила непременно исполнить два дела: отыскать своих сыновей, Майкла и Джимми, а также любой ценой доказать невинность Марка и Тома Гардвинов.

Вскоре ее постиг новый удар. Злой рок шел следом за ней. Пастор Бирман покинул город уже шесть месяцев назад, увезя с собой ее сыновей, и никто не знал, куда именно, хотя и предполагали, что они поселились в Калифорнии, где-нибудь близ Сан-Франциско.

– Надо ехать дальше, – сказала бедная женщина, чувствуя, что теряет рассудок.

Но напрасны были все усилия! Она прошла пешком всю эту громадную страну именно в то время, когда так называемая золотая лихорадка была там в полном разгаре. Почти никто не сочувствовал женщине, искавшей своих детей, и в ответ на расспросы ее грубо отталкивали. Таким образом она должна была отказаться и от надежды найти пастора, тем более что ей сказали, будто он умер, а ее сыновья куда-то ушли…