Т Габрусенко - Эти непонятные корейцы

Корейские же репортеры всех этих вопиющих, по моим понятиям, безобразий как будто не замечали. Они пели в микрофоны о том, как полезно преодолевать трудности, как поучителен для детей будет этот поход, сколько красот они увидят за время своего путешествия, сколько денег соберут в пользу нуждающихся… И прочие лирические эстетизмы, приятные уху. То, что интервьюируемый ребенок дрожит от холода и весь в соплях, их совершенно не волновало. Уверяю вас, однако, что комментаторы вовсе не были бесчувственными чудовищами. Их отношение к детям в данном случае было типично корейским. Этаким спартанско-пофигистским.

То, что к сюсюканьям вокруг здоровья своих драгоценных чад корейцы не склонны, здесь понимаешь сразу. Прогулка мимо корейской школы в зимний холодный день — занятие не для слабонервных иностранцев. Дети без шапок и перчаток, подбегающие к дверям школы с бормотанием: «Чхуво-о-о!» («Холодно!»). Дети в кедах и летних туфельках, надетых на белые носки.

И, как естественное следствие, дети, надсадно кашляющие и перманентно сопливые. Дети больные, температурящие… и все же идущие в школу. Никому не приходит в голову подержать их дома.

Такие мелочи, как температура 38,5, — это не повод отлынивать от урока. Примерно так отчитала однажды мою русскую знакомую корейская учительница — за то, что та не пустила свою гриппующую дочку в школу. Действительно, в чем проблема-то?

«Все нормально, зима, простуды, без этого ребенок не растет», — как «утешил» меня однажды корейский педиатр, к которому я прибежала в панике — у моего ребенка была температура 39.

Этот пофигизм полностью разделяют и корейские родители.

Помню, как в нашем интернациональном детском садике появилась бойкая американская кореяночка Сейван, которую занятые родители подкинули на воспитание корейской бабушке. Бабушка была весьма продвинутой, преподавала английский в престижном университете, однако в отношении к внучке исповедовала традиционную пофигистскую доктрину. Как-то во время рождественского концерта в садике я обратила внимание на непривычно тихое поведение Сейван. «Да, она так перенервничала перед этим концертом», — посетовала бабушка. — Второй день держится температура 38. Все от нервов». Как и следовало ожидать, «занервничала» на следующий день половина нашей детсадовской группы. Объяснять что-то образованной бабушке было бессмысленно.

С подобным же равнодушием относятся корейцы и к такой святой для нас категории, как детский сон. Что такое режим дня, здесь просто не знают. Малого ребенка таскают с собой на вечерние концерты, в театры, пивные; в час-два ночи не редкость увидеть на улице кроху, который устало ковыляет за подвыпившими родителями. Знакомые корейцы, встречи с которыми по вечерам мне приходилось откладывать по той причине, что дочке надо спать, не понимали причин отказа: «Ну, пусть ляжет поздно, подумаешь!» Если кореец вошел в комнату, где спит ребенок, он и не подумает понизить голос: «Ну, и пусть проснется, потом заснет опять».

Что тут можно сказать? «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут». Если бы я была только мамой, я бы, наверное, давно сделала что-нибудь нехорошее всем этим сэйванским бабушкам. К счастью, я еще и востоковед. Поэтому старалась на проблему смотреть более широко. Прежде всего — понять. Почему они такие? Заглянем в древность.

В старой Корее не было педагогических трактатов. Но своя система воспитания детей существовала. Насколько можно сейчас судить по сказкам, старой литературе, эта система предусматривала прежде всего воспитание в человеке упорства, силы воли, трудолюбия, умения идти вперед, несмотря на трудности.

Почему именно это — понятно: страна бедная, маленькая, выживает только за счет упорных и трудолюбивых. Эти качества требуют должной жесткости к себе. Пока человек растет, жесток, требователен к нему воспитатель. Никаких сюсюканий, никакой жалости. Никаких скидок на усталость, болезнь или голод. Будь добр выполнять то, что надо.

Одна из самых популярных сказок в Корее — про мать-вдову, которая послала ребенка учиться. Через три года сын пришел домой, усталый и голодный с дороги. Мать, не обняв, не накормив его, потребовала написать иероглифы, которые он должен был за это время выучить. Когда сын не смог этого сделать должным образом, она, не дав ему отдохнуть, отправила обратно. Через несколько лет сын пришел домой опять. Требование повторилось. Иероглифы были написаны чуть лучше, однако не столь совершенно, как хотелось бы. Опять без еды и сна мать отправила его в дорогу. И только в третий раз, когда сын через несколько лет вернулся в отчий дом и смог написать иероглифы идеально, мать наконец обняла его и накормила. Такова идеальная материнская любовь в представлении корейцев. Не разнеживающая, ласкающая, а требовательная прежде всего.

Эта идея пронизывает всю корейскую систему воспитания.

Ужасающее русских родителей спартанское отношение к физическим нуждам детей в Корее — прямое следствие этой идеи.

Начинается спартанство с самого раннего возраста, с того самого золотого детства, полного в Корее абсолютной и ничем не ограниченной свободы ребенка. Заботливая по-своему корейская мать будет разряжать малыша в пух и прах, пичкать его самыми дорогими сладостями, покупать лучшие игрушки. Но если этот маленький принц набьет на лбу шишку, она вряд ли повернет голову в его сторону. Дорогой синтетический костюмчик из «Лотте» корейская мама и не подумает дополнить хоть какими-нибудь перчатками в холодный день, и ребенок из богатого дома будет прятать руки в рукава, как продрогший бродяжка.

Лето, шумный парк отдыха — Соул-ленд. Сколько денег просаживается каждое воскресенье в нем корейскими семьями, жутко вообразить. И все для них, для малышей. Детей катают на каруселях, им покупается мороженое и кепочки с эмблемами парка, игрушки, флажки, значки… Но что это? В парке организовано соревнование — кто из детей дольше простоит голыми ногами на глыбе льда. И любящие родители снимают с детишек обувь и ставят голыми ножками на лед. И еще подбадривают, чтобы те терпели, не сходили раньше времени…

Судить, какое отношение к детям более правильное — наше или корейское, — вряд ли можно объективно. В любом случае решение определяет здесь не логика, а наши эмоции, а также те традиции, в которых мы воспитаны. Но один логический довод в пользу спартанского отношения мне хочется привести. Это то, что благодаря такому воспитанию корейцы в массе своей вырастают волевыми людьми, которым не свойственна размягчающая жалость к себе. Это, на мой взгляд, корейская национальная черта, она касается и мужчин, и женщин. И даже сопливых малышей из агитационного похода. Они могут заставить себя делать то, что НАДО. А это, согласитесь, немаловажное качество для жизни.