Артур Дойль - Мир приключений, 1922 № 01

— Но мы вовсе не собираемся остаться здесь, — возразил я. — Мы только навестить пришли. А на обратный путь у нас есть средство.

— Лучше выкиньте это из головы, — ответил он довольно сердито. — Это против закона, и за всякое покушение смерть.

Когда старики поняли, что выхода нет, то учредили такой закон, чтобы дети их не бунтовались.

Держите язык за зубами, а я уж не выдам. Ну вот и жилье наше. Не забывайте же, что старику ни в чем нельзя перечить. Войдите.

Вошли мы через небольшую дыру в скале, но внутри раскрывалась ширина необъятная, и никогда я не видывал такой красоты. С потолка висели куски хрусталя «столкатиты», как называл их м-р Спукенс, — так и сверкавшие при свете ламп, развешенных по всему помещению. Были в стенах и другие дыры, завешенные шкурами, но мы на них не обратили внимания, а выпучили глаза на дряхлого старика, что сидел на высоком стуле в другом конце залы, весь обставленный огнями. Завидел он нас и закричал:

Этих еще откуда принесло?

М-р Спукенс выступил вперед.

— Ваш почтительный внук, — сказал он: по имени Генри, желает поздороваться с вами; а это капитан Кэрью.

— К вашим услугам, сэр, промолвил я.

— Добро пожаловать, — ответил он милостиво. — Вы явились как раз вовремя завтра две моих правнучки выходят замуж за здешних ребят. Но, я думаю, не мешало бы освежить в нашей семье кровь, а потому женихами будете вы. Пожмите мне руку и скажите: спасибо.

— Но нам вовсе не охота жениться, сэр, говорю я.

— Велика важность! — возразил он. — Здесь таков закон, и что я сказал, то и будет. Я не хочу, чтобы мои праправнуки были черезчур эскимосами. Вы женитесь, и разговор короток.

— Носы-то у ваших невест не слишком ли коротки, — промолвил я, но потихоньку, помня, что старик легко может вз’ерепениться. — Мы их еще не видели. Не люблю я покупать свинью в мешке.

— Что! — загремел он. — Так по твоему мои внучки свиньи?

— Нет, зачем же? — ответил я поласковее, чтобы успокоить его. — Но не видев их, трудно сказать, понравятся ли — сомневаюсь что-то.

На эти слова он чуть не поперхнулся, однако ничего не сказал, а только рукой махнул — и все толпившиеся вокруг него люди, одетые в меховые куртки и штаны, так-что не распознать было кто мужчина, кто баба, расступились, проталкивая к нам обеих девиц. По правде говоря, я не из тех людей, которые любят обижать или дурно отзываться о женщине, но на этих двух страшно было смотреть. Не то, чтобы фигурой не вышли — об этом я не мог судить, потому что, опять-таки, они были закутаны в шерсть — но право мне случалось лепить из теста и вырезать из картошки не такие безобразные хари. Однако я помнил, что надо быть на чеку.

— Притворитесь, что она вам по сердцу, — прошептал я м-ру Спукенсу, который с перепугу едва держался на ногах; и, чтобы пояснить ему примером, я обнял одну из девушек за талию — или за то место, где у нее полагалась талия — оскалил зубы и сказал:

— Хорош ли я по-твоему, красотка?

— Нет! — завопила она. — Пошел прочь, волосатая рожа! — и замахнулась на меня ножом.

— Стой, ведьма! — прикрикнул дед. — Я дам тебе три дюжины кошек за кошачье твое поведение! Не обращайте внимания на ее причуды, капитан. Ее легко урезонить ударом дубины — как поженитесь, сами увидите. А если она вздумает зарезать вас ночью, как это случалось у нас даже в самых порядочных семействах, то будьте уверены, что я этого так не оставлю и с нею расправлюсь по-свойски… Генри, внук мой, что с тобою?

А Генри поднял такой вой, что один из столкатитов треснул и грохнулся об пол. Кружится наш Генри по всей зале, а девка на нем повисла.

— Пусти ухо! — закричал он.

Тут только мы разглядели, что девица впилась зубами в его ухо и жует с этаким злорадством.

— Пусти его, Мери Джен! — крикнул дедушка. — А не то я сам примусь выколачивать поленом дурь из твоей головы!

Она послушалась, но не сразу, а словно нехотя, и потом обе невесты удалились, злобно усмехаясь; да и было чего торжествовать — ухо Генри так потом и не выросло, остались какие-то клочки.

— Вы уж извините моих куколок, — сказал нам дедушка, — Они так застенчивы с незнакомыми. Со временем у них это пройдет.

Но у м-ра Спукенса нрав был крутой, не терпящий обиды. Он забыл всякую учтивость.

— Если такова их застенчивость, то по мне белые медведи куда лучше их! вскричал он. Вот и капитан Кэрью скажет то же самое.

— Согласны ли вы с ним, капитан? — спросил дедушка, вдруг переходя на отменно любезный тон.

Вижу таить незачем.

— Да, — говорю.

— Ага! — говорит он……..И вы имеете наглость заявлять мне это в глаза? Вы пришли в этот уголок рая на земле, чтобы перевернуть его по-своему? Погодите же, я проучу вас! Свяжите-ка их, ребята, да всыпьте им по шести дюжин горячих!

— Га! га! — воскликнул м-р Спукенс. — Проучить хотите? Наденьте-ка маску, капитан. Дедушка, я в вас жестоко разочарован. Получайте старая бестия!

И вытащив из кармана пузырек флорохора, он швырнул его обземь у ног деда.

И дед и все другие свалились с ног, а мы скорей прочь из пещеры на свежий воздух.

М-р Спукенс приоткрыл свою маску.

— Неблагодарное старое пресмыкающее! — прорычал он. А я тащился в этакую даль, думая, что встретят меня с радостью!

Не очень-то он будет рад, когда очухается, — сказал я. По вашему достаточно ли там было флорохору? Пузырек ведь небольшой. Не поспешить ли нам лучше? Вы слышали, кузен вам говорил, что за попытку уйти полагается смерть.

— Жаль, что не захватил другой бутылки, — сказал он с досадой. — Ну, да что толку печалиться, отыщем наши пожитки и в путь!

Пошли в пещеру, вытащили наши парашюты и приладили, что я посоветовал. А это были ракеты-только ракеты не такие, какие вы видывали, а гораздо больше; мы их приготовили специально. Они были привязаны сбоку парашютов, так-что огонь выбрасывался в сторону от нас, а сами мы висели снизу. Пристроились мы как только могли скорее и уже готовы были отчаливать, как вдруг слышим крики и вопли — летит во весь дух дедушка, ничего, что старый, а за ним вся остальная шатия, и мужчины и женщины, кто их там разберет.

— Стой! заорал он. Вы нарушаете закон и должны понести ответственное наказание! Стойте!

— Как бы не так! — говорю я.

А м-р Спукенс крикнул:

— Прощайте, дедушка!

И подожгли ракеты.

Ракеты как зашипят, а нас как взметнет кверху — только мы и видели, как деду искрами опалило усы! взлетели мы высоко над скалами, пока не вышел весь порох, а потом начали спускаться все ниже и ниже и наконец стали почти на то самое место, откуда спрыгнули. Тут только мы заметили, что корабля нет.

— Что за диковина! — воскликнул м-р Спукенс. — Где же он? Неужели м-р Жуль сбежал и бросил нас подыхать с голоду?

— Быть не может! — говорю я. — Посмотрите! Вон наши фонари.