Алексей Митрофанов - Большая Полянка. Прогулки по старой Москве

Борис Пастернак философствовал:

Юрий Каменецкий радовался:

Нескучный сад стал неофициальной достопримечательностью. Которую не посещают иностранцы, но без нее города не представляет любой москвич.

* * *

И все-таки, в Нескучное нужно ходить зимой. И одному.

Войти все также, между домом восемнадцать и домом двадцать. Пройти мимо пинг-понговских столов, покрытых снегом. Вспомнить о прошлом. Нет, не о прошлом Нескучного сада, а о собственном. С ухмылкой про себя отметить: так вот, оказывается, из-за чего столы такие исковерканные. Еще бы, столько снега намело.

Стараясь не ступать в сугробы (надо было сапоги обуть!), доковылять до маленького желтенького домика, оставшегося с прошлого столетия. Свернуть налево. Удивиться, вдруг увидев какого-то чудного человека на велосипеде. Это в саду-то пустынном и запорошенном. И, опять же, выйти к беленькой ротонде.

Истерический звон сотового телефона – самое нелепое, что только можно тут себе представить.

– Алло! Да! Я заблудился в Нескучном саду. Нет, как-нибудь выберусь. Всегда сориентируюсь по муравейникам. Да, снег, но кучки все равно под снегом видно. Конечно же, шучу. Да, скоро буду.

Выключайте телефоны, когда входите в Нескучный сад.

Жилой дом (Ленинский проспект, 22) построен в 1940 году архитектором Г. Гольцем.

Ближе к площади Гагарина – застройка сталинских времен. Выдающихся шедевров здесь, к сожалению, не найти. Дома заурядные, и архитекторы, что называется, второго эшелона. К примеру, творение архитектора Гольца.

Бове вошел в историю Москвы Большим театром, Тон – храмом Христа Спасителя, Щусев – мавзолеем. Архитектор Гольц вошел в историю домом 22 по Ленинскому проспекту.

6 марта 1893 года в подмосковном городке Болшево родился будущий архитектор Георгий Павлович Гольц.

Маленький Георгий был примерным сыном. По достижении соответствующего возраста, его отвезли в Москву и отдали в девятую классическую гимназию. Ее он и окончил.

А в 1913 году Гольц поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. На отделение живописи. Юноша очень любил рисовать. Однако же родители хотели, чтобы у сына была более вещественная, что ли, профессия. И через год Георгий перешел на отделение архитектуры.

Разумеется, училище окончил с отличием, и юного маэстро отправили на стажировку в далекую Италию. Где он с успехом, а главное, с удовольствием рисовал.

По возвращении в Москву он снова рисовал. Для себя. Однако же и подхалтуривал в театрах. Между делом строил всяческие актуальные сооружения – мосты, шлюзы, насосные станции. Он был примерным архитектором.

Даже этот дом – скорее рисунок, нежели архитектура. Он напоминает театральную декорацию, и в сильный ветер кажется, что его фасад чуть-чуть пошатывается. Говорят, что в гольцевских квартирах не очень-то удобно жить.

Правда, дом отмечен Государственной премией СССР. Кроме того, он вошел в учебники архитектуры. Искусствоведы хвалят Гольца за смелое применение в строительный материал добавок из серого графита и розового сиенита.

В 1946 году Георгий Павлович скончался. Как рядовой, обыкновенный, в общем, архитектор и несостоявшийся художник.

Дом, однако же, относится к элитному фонду московского жилья.

* * *

На противоположной стороне находится еще одно дореволюционное строение – так называемая Медведниковская богадельня, ныне больница №5. Это здание построено в 1900 году московским архитектором Сергеем Иустиновичем Соловьевым и стилизована под древнюю архитектуру Пскова.

Данное учреждение, помимо прочего, славилось довольно редкой для Москвы Козельщанской церковью – обустроенной в честь Козельщанского чуда.

В 1880 году Мария Владимировна Капнист вывихнула ступню. Доктора ничего в этом страшного не обнаружили, наложили бинт и надели особый башмак. Выздоровление, однако же, не наступило. Больше того, почему-то и вторая нога стала кривой.

Дальше – хуже. Мария Владимировна вдруг потеряла чувствительность и в руках, и в ногах. Появились новые вывихи – в плечах и в бедре. Спина сделалась гиперчувствительной – всякое слово, кем-либо произнесенное, острой болью отзывалось в позвоночнике.

В конце концов, семейство Капнистов решило ехать в Москву, на консультацию светил Шарко и Склифосовского. Перед дорогой бедную девицу усадили чистить оклад на фамильной иконе. И Мария Владимировна вдруг почувствовала свои руки и ноги. Сорвала с себя повязки и распорки и забегала.

Шарко и Склифосовский аномалий никаких у девушки не обнаружили. Шарко и вовсе заявил: «Подобного случая я в своей практике не встречал. Если бы отец, мать и доктора, лечившие больную, не были свидетелями-очевидцами, я счел бы это все мистификацией».

В итоге светила объяснили происшедшее обычной истерией и забыли про девицу Капнист. Однако же московская молва сразу разнесла известие о чудотворном образе. Считалось, что эта икона особенно действенна при эпилепсии (в то время ее называли падучей).

Икона, между тем, отправилась обратно, на Полтавщину. Там для нее построили особую часовню, куда страждущие приходили исцеляться. Один из современников писал: «В небольшой часовне образ стоял среди сотни свечных огоньков, зажженных набожным усердием богомольцев… Только среди этих молящихся, видя их лица, их глубокое религиозное чувство, отпечатлевающееся во взоре, в глубоких земных поклонах, в том благоговении, с которым каждый опускает в выставленную кружку малую и крупную лепту своих посильных пожертвований или вешает тут же перед иконою аршин холста близ висящего уже там грошового платочка, – понимаешь вполне все могущество того религиозного чувства, которым руководствуется наш народ, сплачиваясь этим чувством во что-то великое, во что-то такое, перед чем невольно сознаешь все свое бессилие, слабость своей личной веры и своего личного религиозного чувства».

А в скором времени был освящен и полноценный храм. И даже не один.

Но супротив новой власти икона, увы, оказалась бессильна. И в 1923 году в газете «Известия» появилась заметка: «Ликвидация больничных церквей. Ввиду того, что учреждения религиозного культа не могут состоять при государственных учреждениях, отдел управления Моссовета в настоящее время проводит работу по ликвидации всех домовых церквей при больницах. Уже ликвидированы домовые церкви при Медведниковской, 1-й и 2-й Градских больницах и при Школе сестер милосердия на Собачьей площадке. В ближайшее время будет ликвидировано еще свыше 20 подобных церквей».