Эрнест Генри Шеклтон - Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

На пути обратно в Пунта-Аренас мы столкнулись с ужасной погодой и маленькому Йелчо приходилось нелегко, но у него на борту находились окрылённые люди. Мы вошли в Магелланов пролив и 3 сентября в 8 часов утра достигли Рио Секко. Я сошёл на берег, нашёл телефон и сообщил губернатору и моим друзьям в Пунта-Аренас, что люди спасены. Через два часа мы были в Пунта-Аренас, где нас встречали так, что никому никогда не забыть. Чилийцы были восторженны не менее британцев. Полиции было поручено распространить новость о том, что в порт прибывает Йелчо со спасёнными людьми и чтобы это сообщение не прошло мимо кого бы то либо звучала пожарная сирена. На улицы высыпало всё население города. Это был великий приём, и после долгого напряжения и волнений последних месяцев, мы были в настроении, чтобы наслаждаться всем этим.

Следующие несколько недель были наполнены событиями, но я не буду здесь пытаться описать их в деталях. Я получил поздравления и наилучшие пожелания со всего мира, и моё сердце благодарно всем тем добрым людям, кто не забывал меня и моих людей под гнётом страшных событий на полях сражений. Чилийское правительство оставило Йелчо в моём распоряжении, чтобы переправить людей в Вальпараисо и Сантьяго. Мы добрались до Вальпараисо 27 сентября. Всё, что только могло плавать приветствовало нас, выстроились экипажи чилийских военных кораблей и, по крайней мере, тридцать тысяч человек толпились на улицах. На следующий день я выступил в Сантьяго для британского Красного Креста и Чилийского морского благотворительного фонда. Были вывешены вместе флаг Чили и «Юнион Джек», оркестр сыграл чилийский Национальный гимн, «Боже, храни Короля!» и «Марсельезу», с трибуны выступал министр иностранных дел Чили и вручил мне Орден. Я встретился с Президентом и поблагодарил его за оказанную Британской экспедиции помощь. Его правительство безвозмездно выделило L4000 на уголь. В ответ он напомнил мне, что британские моряки участвовали в становлении Чилийского военно-морского флота.

Министерство путей сообщения Чили предоставило специальный поезд, чтобы перевезти нас через Анды, и я отправился в Монтевидео с целью лично выразить благодарность Президенту и правительству Уругвая за щедрую помощь, оказанную в начале спасательной эпопеи. Нас по-королевски встречали в различных местах en route (по пути следования). Мы съездили также в Буэнос-Айрес на брифинг. Затем снова пересекли Анды. В это время я также занимался вопросами отправки людей в Англию. Всем не терпелось занять место в строю Королевских вооружённых сил. Моей собственной немедленной задачей было спасение партии в море Росса, до меня дошли новости от «Авроры», долго дрейфовавшей в море Росса и вернувшейся в плачевном состоянии в Новую Зеландию. Со мной отправлялся Уорсли. Мы поспешили на север через Панаму морскими и железнодорожными компаниями, предоставившими нам повсеместно радушную и щедрую помощь, и в Сан-Франциско сели на пароход, который доставил нас в конце ноября в Новую Зеландию. Я был проинформирован, что правительство Новой Зеландии принимало меры по оказанию помощи партии в море Росса, но моя информация была неполной, и мне очень хотелось самому оказаться на месте как можно быстрее.

На острове Элефант под руководством Уайлда, в котором я был абсолютно уверен, оставались двадцать два человека, и описывать их быт в течение долгих четырёх с половиной месяцев ожидания, я буду на основании их дневников, дополненных сведениями, почерпнутыми из личных бесед по пути назад к цивилизации.

Первейшей задачей, стоявшей перед ними и которая была даже ещё более важна, нежели пропитание, было сделать жильё. Полуголодное существование во время дрейфа на льдине, добавленное к испытаниям в переходе на лодках и суровостью погоды, с которой мы столкнулись после высадки на острове Элефант, оставило свой неизгладимый след на многих. Рикенсон, стойко переносивший до последнего все тяготы и лишения, рухнул от сердечного приступа. Блэкбороу и Хадсон не могли передвигаться. Все были в различной степени обморожены, а одежда, которая непрерывно носилась в течение шести месяцев, была полностью изношена. Буря, начавшаяся в день высадки на мысе Уайлд, продолжалась две недели, зачастую задувая со скоростью от семидесяти до девяноста миль в час, и достигая иногда даже более высоких значений. Палатки, проявившие себя исключительно и столько вынесшие, были порваны в лоскуты, за исключением полюсной, занимаемой Хёрли, Джеймсом ( Вордье ) и Хадсоном. Спальные мешки и одежда пребывали в вечно влажном состоянии и физические неудобства перерастали в психологическую депрессию. Две оставшиеся лодки перевернули вверх дном, одним бортом положив на снег, другим на два фута скал и ящиков, и под ними нашли крышу над головой матросы и некоторые учёные вместе с двумя инвалидами, Рикенсоном и Блэкбороу. Было необходимо надёжное укрытие от непогоды и тепло, чтобы просушить одежду, и Уайлд ускорил рытьё ледяной пещеры на склоне, которое было начато ещё при мне.

Высокая температура, однако, вызывала непрерывную капель воды с крыши и стен ледяной пещеры и, поскольку предполагалось, что в ней будут постоянно жить двадцать два человека, то температура будет практически всегда выше нуля, и это не оставляло никаких надежд на сухую обитель. Поэтому, по указанию Уайлда мужики собрали много больших плоских камней, имевшихся во множестве под снегом на пляже, и с их помощью возвели две основательные стены высотой четыре фута и девятнадцать футов длиной.

«Мы все до смешного слабы, и эта часть работы была чрезвычайно трудоёмка и отняла времени более чем в два раза больше, нежели мы выполнили бы её в нормальном состоянии. Камни, которые легко могли поднять в иное время, оказались совершенно неподъёмными и были нужны двое или трое из нас, чтобы перенести те, которые обычно таскал один. Наши трудности усугублялись тем фактом, что большинство наиболее подходящих камней лежали на противоположном конце косы в ста пятидесяти ярдах. Наша слабость лучшее сравнение с долгой болезнью, про которую говорят „пациент чувствует себя хорошо, но физически бессилен“.

Место, выбранное для хижины, было тем самым местом, где первоначально установили плиту в ночь нашего прибытия. Оно располагалось между двумя большими валунами, которые, хоть и не формировали стены хижины, но, по крайней мере, обеспечивали надёжную защиту от ветра. Дополнительную защиту от северного ветра давал холм на конце косы, именуемый Пингвин Хилл. Как только стены были готовы, на них положили вверх дном рядом друг с другом две лодки. Точное выравнивание лодок отняло время, но имело первостепенное значение, если наша конструкция планировалась надолго, на что мы и надеялись. Оказавшись на месте, лодки были надёжно скреплены и занайтовлены за скалы. Несколько кусков дерева проложили от киля до киля и поверх них расстелили брезент рваных палаток и парни закрепили его за скалы. Крепёж краёв тента был гениально придуман и реализован Марстоном. Первым делом он нарезал материал бесполезных теперь палаток на соответствующие отрезки, затем нарезал голенища пары болотных сапог на узкие полосы и, используя их наподобие кожаного переплёта, которым обычно обтягивают кресла с мягкой обивкой, закрепил по кругу тент за внутреннюю часть планширя лодок таким образом, что он свисал вниз, словно балдахин, придавленный к земле мачтами и вёслами. Из вдвое сложенных одеял сделали дверь, которую позже заменили тубусом, отрезанным от одной из палаток. Он представлял собой брезентовый цилиндр, пришитый к тенту, через который люди заползали внутрь или наружу, завязывая его, словно носок, как только человек проползал сквозь него. Это, конечно, самая удобная и эффективная дверь в этих условиях, что когда-либо была изобретена».