Теодор Шумовский - По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия
- Название:По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Мысль
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Теодор Шумовский - По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия краткое содержание
По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Все эти достойные свершения, как и сопутствующая им серия небольших по объему этюдов, посвященных частным вопросам, оказались, однако, вехами предыстории. Такую же судьбу испытали появившиеся в том же XIX веке и самом начале XX работы, в большинстве своем вдохновленные исследованиями труда турецкого мореплавателя: издания «Известий о Китае и об Индии» Абу Зайда Сирафского (Лангле и Рено, 1811, 1845) и «Чудес Индии» Бузурга ибн Шахрийара (Ван дер Лит, 1883), «Император Василий Болгаробойца.
6
Хроника Яхьи Антиохийского» В.Р. Розена (1883), «Византия и арабы» A.A. Васильева (1902). Произошла эта переоценка в связи с тем, что в 1912 году наука дождалась нового открытия.
Оно принадлежит французским ученым Г.Феррану(1864— 1935) и М. Годфруа-Демомбиню (1862—1957). Разыскивая в фондах Парижской национальной библиотеки материалы для капитального свода известий о Дальнем Востоке в ближневосточной литературе (этот шедевр филологии увидел свет через два года под названием «Relations de voyages et textes gйographiques arabes, persans et turks relatifs а l'Extrкme-Orient du VIII-e au XVПIП-e siиcles»), увлеченные исследователи случайно обнаружили две арабские рукописи, заключавшие в себе сочинения XV и XVI веков по мореходству. Одна из них поступила в библиотеку за полвека до описываемых событий, другая, не привлекая ничьего внимания, хранилась в ней еще с начала восемнадцатого столетия. Имена авторов этих сочинений — Ахмад ибн Ма-джид и Сулайман ал-Махри. Молено не удивляться многолетнему пренебрежению к ценным рукописям, если помнить о психологическом барьере между средневековой действительностью Азии и новой наукой Европы: при всей глубине исследовательской мысли, неукротимо и последовательно проникавшей в суть явлений под воздействием духа Возрождения и рационализма XVIII века, Восток представлял для Запада чужой мир, где многие детали ускользали из поля зрения европейца, другие забылись, растворившись в море общих представлений; лишь одиночки, личности науки, догадывались, что прошлое дальних народов было богаче и ярче расхожих представлений. С другой стороны, в ходе европейской колонизации множество документов истории восточных стран погибло и подверглось либо намеренному уничтожению, либо сильной — до неузнаваемости — переработке в метрополиях, что тоже не способствовало прояснению картины. Об арабских источниках, касающихся мореплавания, принято было думать, что они безвозвратно исчезли и невосстановимы; следовательно, никто и не надеялся найти их в двух старых рукописных сборниках под рядовыми четырехзначными номерами...
Содружество двух первооткрывателей арабской талас-сографии (мореведения) было удачным в отношении прежде всего совместимости характеров: уравновешенный (не здесь ли одна из причин его долголетия?), сдержанный, суховатый Годфруа-Демомбинь, первоклассный арабист, счастливо дополнял своего друга, носившего в себе энциклопедические знания и пылкое сердце. Науке нужны оба типа натур, но
7
у колыбели каждого нового ее предприятия предпочтительно видеть на авансцене первую: именно она с ее осторожностью и строгим подходом к действительности должна ранее других оценить неожиданное приобретение глаз и ума человеческих — чистой ли пробы золото? Поняв это инстинктом ученого, Ферран уступил Демомбиню честь первого сообщения о находке, которое и прозвучало 12 декабря 1912 года в зале заседаний Азиатского Общества.
Следующий этап изучения новооткрытых рукописей связан уже с именем одного Феррана, хотя, конечно, консультации с Демомбинем не прекращались. При всей увлекаемости своей натуры, живом темпераменте исследователь был хорошо подготовлен к тому, чтобы отважиться на странствие по нехоженому морю столь специфической области арабской литературы, какой является талассография. Школа знаменитого в истории африканистики Рене Бассе, собственные наблюдения, накопившиеся за долгие годы пребывания в заморских владениях Франции на дипломатической' службе, размышления над историческими судьбами народов Индийского океана привили ему разносторонность интересов и знаний. Свою роль сыграло, несомненно, и то, что его творческий интеллект не был одинок — атмосфера заседаний Азиатского Общества, общение в его стенах со многими членами этой организации непрестанно будили мысль и освежали силы.
Работа над текстами только начиналась. И все же на этой стадии Ферран смог обнаружить в серой массе непрочитанных листов первое в арабской литературе упоминание Борнео — оно фигурирует в главном труде Ахмада ибн Маджида «Книга полезных глав об основах и правилах морской науки» — и отметить это важное обстоятельство в уже готовившейся к выходу из типографии книге. Однако само имя великого морехода Западной Азии, изучение творчества которого в дальнейшем поглощало все силы французского энтузиаста до конца его жизни и составило целую эпоху в европейском востоковедении, сопровождается в «Relations...» словом «некий» (un certain), и в этом определении проглядывается трезвая осторожность Годфруа-Демомбиня: для предварительного сообщения материал весьма интересен, однако нельзя позволить ему сразу очаровать нас, посмотрим дальше: не случайна ли представшая нам фигура, не сомнительны ли сведения, которыми она пытается нас пленять?
Интуиция говорит Феррану, что перед ним золотая россыпь, не замеченная проницательными златоискателями прошлого в недрах старой Парижской библиотеки. Интуиция стучит в сердце, а рядом бьется мысль: монументальный
8
свод «К.е1аПопз...», которому отдано так много тончайшего труда, не полон, картина не высветлена в важнейших деталях. Пятидесятилетний ученый, только что завершив огромное, незыблемое, как казалось ему, исследование, принимается ш новое. Без лоцманов, словно самый ранний мореплаватель древности, он решительно отчаливает от берега и плывет по неведомым волнам к неизвестному краю суши за горизонтом.
...Отходят назад строка за строкой, лист за листом. Идут годы. Интуиция сменилась точным знанием. Теперь, на пороге 20-х годов нашего века, Феррану известно многое из того, во что и хотелось и трудно было верить. Перед взором, то недоверчивым, то распаляющимся в предвкушении новых откровений, встает галерея образов: арабский мореход, задумывающийся об истоках искусства судовождения; он же излагающий разносторонние требования этого искусства перед своим учеником; эклиптика Луны и роза ветров глазами арабских моряков; западные и восточные воды Индийского океана с палубы утлого арабского судна; дальние моря и земли, какими они виделись пришельцам с аравийских побережий; Красное море, пересеченное вдоль и поперек вереницами кораблей халифата; мореходный пласт арабских словарей... Всё новые звезды вспыхивали перед потрясенным перво-искателем по мере того, как он углублялся в текст забытых рукописей; но для него арабская навигация навсегда осталась лишь суммой картин, увлекательным калейдоскопом видений, не нанизанных на единый стержень.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: