Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Тем временем команда бригантины, не зная о кровавом происшествии, тоже натворила столько зла, что одно оно должно было бы привести население острова в негодование. И это несмотря на то, что Эрнандо Энрикес, руководивший судном, приказал стрелять только в том случае, если появится опасность для жизни. Он даже велел везде, где брались кокосовые орехи или другие фрукты, оставлять товары, предназначенные для обмена, но и он не смог предотвратить кровопролития. То же самое повторилось на острове Малаита, где морякам опять показалось, что они нашли золото: «На этом острове мы видели военные палицы размером с апельсин из металла, похожего, кажется, на золото». Но это был всего лишь пирит, который тоже мог явиться поводом для возникновения легенды о стране Офир в Южном море. Тем временем среди испанцев начала свирепствовать тропическая лихорадка, которая предохранила и их и островитян от поисков тех мест на острове, откуда бралось предполагаемое золото. В конце первой недели июня бригантина вернулась на Гуадалканал.

Там под предводительством Сармьенто были сожжены сотни хижин и опустошены все земли вокруг; дальнейшее пребывание на этом острове было бессмысленно. Но вот 6 июня к кораблям приблизилась лодка, в которой сидели люди и держали свинью, а на берегу в это время собралась толпа народа. Что это — предложение мира или обманный маневр? Испанцы решили загадку по-своему. Они расстреляли людей в лодке, четвертовали трупы и оставили их на том месте, где были убиты матросы, посланные за пресной водой. 13 июня Менданья приказал плыть к острову Сан-Кристобаль. Корабли нужно было проконопатить, и он надеялся, что там это можно будет сделать, не опасаясь нападения. Поскольку корабли плыли против юго-восточного пассата, на преодоление небольшого расстояния пришлось затратить целых семь дней. Позади остался Гуадалканал, один из немногих

Модель черепа. Соломоновы острова

островов Тихого океана, где позже действительно было обнаружено золото, но для этого потребовались технические возможности другого столетия.

На Сан-Кристобале повторилась та же самая история: миролюбивый прием, но провизию никто не приносит, в конце концов обращение к помощи аркебуз, арбалетов и факелов. Бригантина отправилась на поиски подходящего места стоянки, где можно привести в порядок корабли. Ее экипаж попал в засаду и возвратился с четырьмя ранеными на борту. Корабли пришлось конопатить кое-как — почти все были по горло сыты выпавшими на их долю приключениями. Менданья собрал около полусотни подчиненных и спросил их, что делать дальше: колонизировать острова, продолжать поиски Южной Земли или возвращаться назад. Сам он хотел доплыть до Южного тропика, Сармьенто и некоторые страстные искатели золота-остаться, Гальего, Ортега и большинство собравшихся потребовали возвращения в Перу. Они доказывали, что такелаж истлел, провизии заведомо недостаточно, свинца для отливки пуль мало. Менданья решился на компромисс: корабли поплывут к южноамериканскому побережью и всегда, когда будет позволять ветер, будут следовать юго-восточным курсом. Это был опрометчивый план, с которым совершенно справедливо не соглашался Гальего и другие кормчие, утверждавшие, что нужно плыть на север к традиционному маршруту манильских галлонов.

11 августа 1568 года на «Лос Рейес» и «Тодос Сантос» были подняты якоря, и это означало, что Соломоновы острова на два века исчезли из поля зрения европейцев. Согласно данным Гальего, острова расположены к западу от Кальяо на расстоянии тысячи семисот лиг, то есть около девяноста градусов по долготе, что на тридцать градусов меньше истинного положения. Ошибка достаточная, чтобы долгое время вводить в заблуждение картографов и мореплавателей. Карты XVI столетия отводили Соломоновым островам место, почти соответствовавшее их истинному положению, недалеко от восточной оконечности Новой Гвинеи; затем они появлялись то здесь, то там, отстояли то на шестьдесят, то на девяносто градусов по долготе от перуанского

Маршруты испанских мореплавателей в Тихом океане (XVI–XVII века)

побережья; в некоторых случаях их вовсе не изображали на картах. От ошибок, подобных допущенной Гальего, никто не был застрахован до тех пор, пока географическую долготу не умели определять вообще или могли определять только приблизительно. Гигантская протяженность Тихого океана в то время неимоверно преуменьшалась. История его исследования была поначалу историей блужданий, катастрофических ошибок и случайно открытых островов, открывавшихся вторично тоже случайно.

В 1769 году Луи Антуан де Бугенвиль, который во время своего кругосветного плавания любовался Соломоновыми островами, писал: «Самое замечательное по сравнению со всеми предшествующими [было путешествие] Альваро де Мендосы [здесь Бугенвиль ошибается] и Менданьи. Выйдя из Перу в 1567 году, они открыли знаменитые острова, которые вследствие своих богатств были названы Соломоновыми; однако, если даже предположить, что все рассказы о богатстве этих островов не являются вымыслом, все равно их местонахождение осталось неизвестным и все последующие поиски их оказались тщетными. Предполагают, что они находятся к югу от экватора между восьмой и двенадцатой параллелями [на самом деле между пятой и десятой]. Об острове Сан-Исабель и земле Гуадалканал, о которых тоже упоминали эти мореплаватели, известно очень мало».

Бугенвиль не мог тогда знать, что открытые им в 1768 году острова Шуазёль, Бугенвиль и Бука составляют северную группу Соломоновых островов. И Филипп Картерет, почти за год до него тоже открывший этот архипелаг, не догадывался, что один из увиденных им островов, был остров Малаита, упомянутый Менданьей.

Когда Менданья и его товарищи в августе 1568 года отправились в обратный путь, они везли с собой восьмерых жителей Соломоновых островов и первые известия об образе жизни меланезийских народов. Они могли сообщить об охоте за головами и каннибализме, а также об удивительных достижениях в области ремесел и искусств: о весельных лодках красивой формы, украшенных прекрасной резьбой и инкрустированных перламутром, в которых могли разместиться до сорока человек; о строениях, стены и крыши которых были сделаны из искусно сплетенных листьев пандануса, а столбы покрыты резьбой: о музыкальных инструментах из раковин; об украшениях из кабаньих зубов, перьев какаду и кусочков ракушек; об искусно и старательно изготовленных с помощью каменных топоров скульптурах и диковинных деньгах из ракушек. Но, как вскоре выяснилось, властей в Перу совершенно не интересовали этнографические детали. В те времена, когда одежде придавалось огромное значение, весть об островитянах, которые ходят почти обнаженными, могла вызвать только разочарование.