Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Произведенные излишки продуктов нужно было кому-то продавать, но британские рабочие отнюдь не были платежеспособными покупателями. В силу объективных причин возросла потребность в колониях. Они нужны были как рынки сбыта, как источники сырьевых ресурсов (правда, на первых порах речь шла лишь о таких продуктах, как табак и сахар), как объекты легкого обогащения за счет ограбления других народов и, наконец, как опорные пункты противодействия экспансионистским устремлениям других государств. Буржуазия требовала новейшей информации о жителях отдаленных частей света, об укладе их жизни, о своеобразии окружающей их природы. В эпоху Просвещения формировался удивительный, оптимистический гуманизм, который, к несчастью, не замечал тех, кто ютился в нищенских кварталах Бирмингема и Манчестера и в течение рабочего дня, длившегося шестнадцать часов, создавал условия для того, чтобы складывавшийся буржуазный строй достиг своего максимального расцвета. И если английские просветители, создавая образ безмятежного и счастливого «благородного дикаря», вполне сознательно противопоставляли его собственному обществу (в Англии эта манера игры в просвещение вызвала, однако, незначительный резонанс), то это было достойно признания и уважения. А то, что будет увидено и познано, в конечном счете убережет как философов, так и деятелей искусства от казавшегося неизбежным возвращения к античным идеалам. Но представление о «благородном дикаре», формировавшееся в том столетии, когда на британских кораблях из Африки в Америку вывезли два с половиной миллиона черных рабов, а английские купцы за счет этого получили громадные барыши, явление, по меньшей мере достойное внимания.

С тех пор как Испания в ходе неудачных для нее распрей с Бурбонами потеряла свое могущество, а король Людовик XIV (1643–1715) с гордостью провозгласил: «Пиренеи больше не существуют!», Франция стала наиболее могущественным соперником, которому Англия вынуждена была противостоять в споре за расширение колониальных владений. Воины между странами-соседями, находящимися по обе стороны Ла-Манша, становятся основной частью исторической картины XVIII века, картины, представляющей собой прежде всего полотно художника-баталиста. И хотя в войне за испанское наследство (1701–1713) испанский трон, невзирая на противодействие Великобритании и Голландии, оказался в руках Филиппа V, внука Людовика XIV, ослабленной Франции пришлось все же расстаться по Утрехтскому миру со значительной частью своих колоний. В войне, которая велась за австрийское престолонаследие (1740–1748), Великобритания начиная с 1741 года поддерживала Австрию в ее отношениях с Пруссией и Францией. Одновременно британские войска напали на французские владения в Америке.

В Семилетней войне (1756–1763) Уильям Питт Старший сменил своих «компаньонов» и в союзе с Пруссией одержал победу над Австрией и Францией. Заключенный в Париже в 1763 году мир обошелся Франции еще дороже, чем Утрехтский: была утрачена Канада, страна понесла ощутимые потери в Карибском море, Африке и Индии. В 1608 году голландец Гуго Гроций 78 78 Гуго Гроций (1583–1645) — юрист, социолог и государственный деятель, основоположник науки о международном праве. опубликовал свой первый крупный научный труд «Свободное море», в котором провозглашал и отстаивал принцип свободы морей. Всего лишь через год этот труд был переведен на английский язык Ричардом Хаклюйтом (1552–1616), крупнейшим английским историком эпохи Великих географических открытий. И с этого момента принцип свободного моря превратился в девиз англичан: «Правь, Британия, морями!»

Некоторые читатели могут подумать, что мы чересчур уклонились от темы. Но это только кажется. История открытия и исследования Океании представляет собой часть европейской истории и в отрыве от нее остается всего-навсего собранием интересных, занимательных и на первый взгляд не связанных между собой эпизодов.

Настал момент, когда следует еще раз вспомнить имя героя предшествующей главы — Джорджа Ансона, вернее, лорда Ансона, поскольку ему суждено было носить этот титул. После его возвращения в Англию адмиралтейство, остававшееся аристократической организацией, двери которой были закрыты для лиц третьего сословия, предложило ему чин контр-адмирала. Но Ансон, успешно завершивший кругосветное плавание, отверг это предложение, поскольку в свое время адмиралтейские лорды отклонили его просьбу о повышении по службе. Ситуация в корне изменилась в апреле 1745 года, когда Ансон стал членом адмиралтейства, руководимого герцогом Бедфордским. Год спустя он был уже вице-адмиралом. В этом чине, вероятно, будучи первым лордом адмиралтейства (1751–1756 и вновь с 1757), Джордж Ансон приступил к реорганизации и демократизации британского военно-морского флота. Рекомендованные им структурные изменения сохраняли свою силу вплоть до XIX века, и нам следует быть только благодарными ему и графу Сандвичу, к которому мы еще вернемся, за то, что в 1768 году исключительно одаренный сын батрака-поденщика Джеймс Кук отправился в морское исследовательское плавание.

Лорд Ансон умер в 1762 году, будучи одним из самых богатых людей Англии. Ведь достаточно вспомнить о тех сокровищах, которые были доставлены им на «Центурионе». Он не дожил до того момента, когда коммодор Джон Байрон (1723–1786) отправился в плавание, повторявшее его путь. В прошлом Байрон служил кадетом на корабле «Вейджер», разбившемся о скалы у южных берегов Чили, а затем принимал участие в кругосветном плавании Ансона. Его описание страданий и злоключений, пережитых после кораблекрушения, относится к числу весьма волнующих свидетельств о такого рода катастрофах. Рассказ очевидца написан весьма оригинально. Это позволяет предположить, что способность к оригинальности изложения пережитого явилась впоследствии источником поэтического таланта его внука. Сейчас не место описывать голод, безрассудство и смятение, царившие среди тех, кто остался в живых, а также случаи убийств. Часть переживших кораблекрушение пересекла в открытой парусной лодке Магелланов пролив и вышла в Атлантический океан. Через четыре месяца эти люди попали в Монтевидео, но более половины из них погибли в пути. Джон Байрон и несколько его спутников пробирались вдоль берега до тех пор, пока не вышли к острову Чилоэ. Все это время они питались моллюсками, кореньями и водорослями. Случалось, что ели даже свою обувь. Крайне истощенные, оборванные и покрытые насекомыми британцы с помощью местных жителей добрались наконец до Чилоэ, где «человеколюбивый» отец ордена иезуитов «позаботился» об этих несчастных и об их часах, представлявших большую ценность, а потом бросил всех их в тюрьму. Когда Байрон осенью 1745 года прибыл в Англию, из тех, чью отвагу и мужество могло бы вознаградить адмиралтейство, в живых практически не осталось никого. Его незамедлительно произвели в офицеры, а на следующий год назначили командиром военного шлюпа. В Семилетней войне он командовал уже линейным кораблем.