Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

По-видимому, на этом Джон Байрон счел свою тихоокеанскую миссию завершенной. Когда запасы питьевой воды начали подходить к концу, его ближайшей целью стал Тиниан, остров в группе Марианских островов, на которых уже побывал его предшественник Джордж Ансон. То, что Байрону по пути туда удалось сделать еще несколько открытий, оказалось простой случайностью. 2 июля корабли приблизились к небольшому, поднимавшемуся всего на несколько метров над водой островку, покрытому густой растительностью и сложенному из кораллового известняка. Байрону представилось вполне уместным назвать его своим именем. Это был остров Нукунау, а возможно, и Таби-теуэа или Беру в архипелаге Гилберта. И вновь моряки напрасно искали удобное место для якорной стоянки. Сотни островитян поспешили на своих лодках к кораблям, но в руки моряков попало лишь небольшое количество столь желанных кокосовых орехов. Дело в том, что островитяне, одежду которых составляли лишь украшения из раковин, полностью посвятили себя деятельности. которую в каком-либо другом месте следовало бы назвать «искусством набивать карманы». Вокруг ревел прибой, а оружие местных жителей было утыкано акульими зубами. Эти обстоятельства вынудили британцев отказаться от намерения высадиться на берег в шлюпках, и они направили корабли к Тиниану. О лугах этого острова, покрытых сочной травой, и о пасущихся на них коровах, цвета белее белого молока, заманчиво и соблазнительно рассказывал Джордж Ансон. Но действительность оказалась несколько иной: давящая, парализующая жара, тучи мошкары, превращающей жизнь человека в сплошную муку, и густой кустарник, в котором прячутся животные. Больные цингой и страдающие лихорадкой люди (среди них был и Джон Байрон) вынуждены были еще в течение долгих девяти недель переносить мучительное плавание.

Воин с одного из островов архипелага Гилберта: копье утыкано акульими зубами, шлем изготовлен из кожи рыбы-еж, а одежда — из волокон кокосовой пальмы. Иллюстрация XIX века

Экспедиция посетила голландские владения в Индонезии, чтобы заменить никудышное продовольствие на что-то более пригодное в пищу: «Наши говядина и свинина отчаянно смердели, а хлеб протух и кишмя кишел червями». Последнее обстоятельство наряду с непрекращающимися болезнями, по-видимому, было одной из причин той странной спешки, в которой Байрон пересекал Южное море. И все же его смелое предприятие оказалось роковым лишь для немногих моряков. Позднее он позволял себе хвастать тем, что, если бы эти люди остались дома, их умерло бы гораздо больше. Спустя двадцать два месяца, 9 мая 1766 года, «Дельфин» бросил якорь у берегов Великобритании, а «Тамар» из-за поврежденного руля попал в Вест-Индию, к Антигуа.

Маршруты первооткрывателей XVIII века: Уоллиса, Картерета и Бугенвиля

По сегодняшним меркам кругосветное путешествие Байрона было всего лишь рекордным по краткости плаванием. Но Британскому адмиралтейству оно представлялось достаточно важным. По его указанию в отчете о плавании, вышедшем в свет в 1767 году, ничего не говорилось о местонахождении вновь открытых групп островов. В Париже и Мадриде известие о кругосветном плавании Байрона вызвало большое неудовольствие. Однако проникновению англичан в Южное море уже нельзя было помешать. В 1762 году они разорили Манилу. Созданный в 1765 году близ Порт-Эгмонта на Фолклендских островах опорный пункт обеспечивал им свободный доступ в Южное море с востока. Что касается Южной Земли, то они намеревались продвигаться к ней более энергично. Уже через месяц после возвращения Байрона на родину руководителем новой экспедиции в Тихий океан был назначен капитан Сэмюел Уоллис (1728–1795). Полученные им инструкции гораздо более определенно указывали цель плавания, чем предписания, врученные Джону Байрону. «Имеются основания полагать, что в южном полушарии между мысом Горн и Новой Зеландией на судоходных широтах и в климатических зонах, пригодных для производства товаров, могут быть найдены земли или обширные острова… Вам надлежит… на «Дельфине» и «Своллоу» плыть, обогнув мыс Горн или пройдя через Магелланов пролив, как вам покажется наиболее удобным, и от мыса Горн двигаться вперед до сотого или сто двадцатого градуса восточной долготы, придерживаясь, по-возможности, наиболее высоких широт, с тем чтобы вести поиск земли или островов, которые должны быть в той части южного полушария». Упоминавшимся выше кораблем «Своллоу» командовал Филипп Картерет, опытный и осторожный, как и Уоллис, мореплаватель, во время экспедиции обнаруживший способности, которые, вне всякого сомнения, позволили бы ему вписать большую главу в историю тихоокеанских открытий, если бы обстоятельства оказались к нему более благосклонными. «Своллоу» плавал по волнам уже тридцать лет. Переводчик, переводивший отчет Картерета о плавании на немецкий язык, точно охарактеризовал состояние корабля: «Он (Картерет) сопоставил силы корабля с его предназначением, и ему стало страшно как от одного, так и от другого».

Оба корабля вышли из Плимута 22 августа 1766 года. В середине декабря они были уже в Магеллановом проливе, а 26 декабря в Порт-Фэмине, где «Своллоу» надлежало заменить на фрегат, базировавшийся на Фолклендских островах, но их встреча не состоялась. Картерет запросил у своего командира разрешения вернуться в Англию, поскольку уже в Атлантическом океане из-за скверных парусных характеристик корабля плавание существенно затянулось. К досаде Картерета и к счастью для географической науки, Уоллис предоставил ему право выбора: продолжать плавание совместно или же самостоятельно на «Своллоу», но не позволил отказаться от участия в экспедиции. Картерет выбрал второй вариант. В апреле 1767 года, через восемьдесят два дня после выхода из Порт-Фэмина, «Дельфин» на глазах у Филиппа Картерета исчез в просторах Тихого океана 80 80 Очевидно, это случилось во время шторма. . Обоим капитанам это. видимо, было некстати. И опять в худшем положении оказался Картерет, который на протяжении изнуряющего, выматывающего все силы и необычайно продолжительного плавания через Магелланов пролив указывал Уоллису путь, непрерывно измеряя лотом глубину, поскольку «Дельфин» увез с собой не только все товары для обмена, но и большую часть запасов предметов первой необходимости.

Вначале посмотрим, как проходило плавание Сэмюела Уоллиса. Ветры, господствующие в южной части Тихого океана, заставили его, как, впрочем, и всех тех, кто бывал здесь прежде, держать курс на северо-запад или север. Именно это обстоятельство вынудило корабль уйти далеко в сторону от тех областей, которые Уоллису надлежало исследовать в соответствии с полученными предписаниями. Идя чуть южнее пути, выбранного Байроном, он взял курс на запад. 6 июня корабль находился уже вблизи двух островов из архипелага Туамоту-острова Троицы (Пинаки) и острова Королевы Шарлотты (Нукутаваке). Так как не удалось найти места, пригодного для якорной стоянки, «Дельфин» четыре дня лавировал между атоллами. В это время члены команды, пересев в шлюпки, выменяли у местных жителей, настроенных весьма миролюбиво, кокосовые орехи, фрукты и питьевую воду. Команда очень нуждалась в витаминах, поскольку, несмотря на включение в рацион большого количества солода, квашеной капусты и «бульонных пирогов», участились случаи заболевания цингой. Достойно внимания то обстоятельство, что Уоллис уделял исключительное внимание организации разнообразного питания и всячески заботился о поддержании нормальных гигиенических условий на борту корабля. Подвесные койки, если позволяла погода, в обязательном порядке проветривались, а жилые палубы драились с уксусом. Впрочем, и некоторые правила, установленные Уоллисом с целью регулирования поведения команды корабля на островах Южного моря, тоже были для того времени новшеством. Многие поступки Уоллиса впоследствии оказали влияние на Джеймса Кука. Свое пребывание на островах англичане завершили церемонией поднятия флага. в результате которой они стали хозяевами этих островов. Новые подданные Георга III не остались безучастными к этому событию, так как капитан заставил их войти в состав Британской империи не с пустыми руками. Они получили взамен топоры, гвозди, бутылки и монеты «в качестве платы за то беспокойство, которое мы им готовим».