Пауль Вернер Ланге - Горизонты Южного моря: История морских открытий в Океании

Рукоятка опахала с острова Таити

Престиж англичан поднялся еще выше, когда 11 июля на борт корабля поднялась пышнотелая красавица, «королева» Пуреа, которой, по мнению Уоллиса, было около сорока пяти лет. Капитан одарил импозантную даму плащом из голубой ткани, зеркалом и пестрыми стеклянными бусинками. Он не отклонил ответного приглашения и был принят ею в одной из тех построек, которые можно было повсюду встретить в Океании и которые использовались в качестве культовых сооружений, мест для собраний или помещений для взрослых мужчин. Высота этих свайных построек достигала почти десяти метров, ширина — двенадцати, а длина — почти ста метров. Для все еще хворавшего Уоллиса это была утомительная аудиенция. Обеспокоенная Пуреа заставила четырех женщин сделать ему массаж, хотя он и противился этому. При возвращении на корабль Уоллис был уже не в состоянии передвигать ноги, поэтому «королева» вынуждена была проявить материнскую заботу и приказала своим людям переносить его через лужи и неровности дороги. Этой лечебной процедурой позднее пользовался не без успеха и Джеймс Кук.

Двум не слишком продолжительным экспедициям, которые возглавлялись Тобайасом Фюрно и Джоном Гором, предстояло в какой-то мере обогатить знания европейцев об острове. Они нашли землю исключительно плодородной, а территорию — густонаселенной. В благодарность за оказанный им дружественный прием Гор посадил на острове косточки сливы, персика, вишни, лимона и апельсина. (Очень скоро ему представилась возможность посмотреть на результаты приложенных им усилий.) После того как команда корабля поправила свое здоровье, отдохнула и пополнила запасы провизии, людям практически ничего больше не оставалось делать. И даже обильные слезы, пролитые «королевой» Пуреа, были не в состоянии задержать отплытие Уоллиса. 27 июля «Дельфин» покинул бухту Матаваи. Капитан довольно точно — семнадцать с половиной градусов южной широты и сто пятьдесят градусов западной долготы — указал ее местоположение. Впоследствии это позволило другим мореплавателям без особого труда находить путь к острову Таити 82 82 Уоллис достаточно точно определил координаты и других островов. Он был первым, кто применил на практике метод угловых расстояний между Луной и звездами, поскольку располагал новейшей теорией движения Луны, разработанной петербургским академиком Эйлером, и звездными таблицами Гринвичской обсерватории. .

В завершающей части своих заметок Уоллис описал внешний облик жителей острова, их обычай украшать свои бедра татуировкой, а также набедренные повязки из тапы и высказал мнение, что они «крепкие, воспитанные, веселые и достойные люди… Как правило, они брюнеты, но среди них можно увидеть и шатенов, и рыжих, и даже обладателей волос, цветом и мягкостью напоминающих лен… Женщины, если брать в целом, миловидны, а некоторые из них просто необычайно красивы». Эти слова Уоллиса вновь принесли в Европу весть о «благородных дикарях», о людях, которые живут, по-видимому, беззаботно и находятся в полной гармонии с райской природой. Буржуазные ученые и деятели искусства были охвачены благородным желанием видеть человека, свободного от оков, навязанных ему феодализмом и абсолютизмом, и жадно восприняли эту весть, поскольку находились в вечном поиске новых идеалов. Солнце романтики Южного моря вновь высоко поднялось над тихоокеанским горизонтом. Его живительные лучи проникли в гостиные европейских поэтов, и в 1779 году на свет появилась поэма Джеральда Фицджеральда «Обиженные островитяне», в которой поэт заставил Пуреа сетовать на то, что родная сторона, так похожая на рай, стала ей чужой, так как ее грызет тоска по Уоллису.

Нам представляется довольно сомнительным, что капитана Сэмюела Уоллиса беспокоили любовные томления, пока он продолжал свое исследовательское плавание. Впрочем, загадкой для нас остается и то, почему он не приступил к поиску континента, который команда корабля якобы увидела 17 июня далеко к югу от курса, которым шел «Дельфин». Даже адмиралтейство позже порицало его за это упущение. Вместо этого Уоллис повернул на запад, и здесь счастье первооткрывателя вновь улыбнулось ему: он открыл еще несколько полинезийских островов, но ни один из них не исследовал так тщательно, как Таити. Находясь у одного из этих островов, относящегося к архипелагу Тонга и носящего легко запоминающееся название Ниуатопутапу (именно здесь островитяне однажды напали на матросов Схаутена и Ле-Мера). Уоллис принял решение возвратиться на родину. «Дельфин», ветеран среди кораблей-первопроходцев Тихого океана, дал течь, его руль оказался поврежденным, а провизия кончалась. Так же как Ансон и Байрон, он выбрал путь через Тиниан и Батавию, куда корабль пришел в конце ноября. При подходе к порту больным оказался всего один член команды, но за время стоянки жертвами дизентерии и малярии стали многие члены экипажа.

Плавание «Дельфина» завершилось 20 мая 1768 года. Его капитан умер через двадцать семь лет, будучи «специальным уполномоченным по военно-морскому флоту», чиновником Британского адмиралтейства. За это время он так больше никогда и не увидел того острова, который, как он считал, был самым чудесным местом в мире.

Теперь нам пора вернуться к Филиппу Картере ту и его полуразвалившемуся кораблю «Своллоу», который уже тридцать лет бороздил воды морей и океанов и «годился разве что для каботажного плавания» . У Картерета было две возможности: либо спешно вернуться в Англию, либо испытать на себе судьбу «Робака», корабля, которым командовал Уильям Дампир. Но поговорка гласит:

«Хороший моряк познается в плохую погоду».

Правильность этого принципа можно будет проверить на протяжении всей этой главы под разными углами зрения. Чтобы так или иначе преодолеть все недостатки корабля, Картерету прежде всего нужна была команда, готовая действовать в необычных условиях. И такая команда у него была. Правда, во время стоянки у островов Мадейра Картерету пришлось столкнуться с одной из тех попыток дезертирства, которые в тот период были частым явлением в британском военно-морском флоте. Девять матросов, раздевшись догола, попытались вплавь достичь берега. Однако сильный прибой помешал им, и не представило никакого труда поймать их всех прямо в «костюме Адама». Доставленные пред очи Картерета, они всячески отрицали вменявшуюся им вину в дезертирстве и утверждали, что просто хотели перед отправкой в столь неопределенное плавание еще раз как следует промочить свои глотки. Высказанное капитаном с большим юмором сомнение в их способности в пьяном состоянии приплыть обратно на корабль матросы сумели оценить по достоинству: ведь вместо того чтобы вести с ними подобные разговоры, он мог бы просто наказать каждого сотней-другой ударов плетью. Более того, они в течение всей «беседы», по-видимому, боялись, что он задаст им вопрос, действительно ли в портовых кабачках обслуживают совершенно голых гостей. В Магеллановом проливе, где неожиданно исчез в неизвестном направлении «Дельфин», капитан сумел пробудить у команды профессиональное честолюбие: хотя корабль Уоллиса обладает лучшими мореходными качествами, он, Филипп Картерет, тем не менее уверен в том, что на «Своллоу» находятся более стойкие и опытные матросы.