Рольф Бломберг - В поисках анаконды

В одном месте навстречу нам с бешеной скоростью пронесся, едва не задев, автомобиль. На его заднем сидении лежал телеграфист из Пуэрто-Умбриа. Он был смертельно ранен несколькими пистолетными выстрелами; его везли в больницу в Пасто.

Сразу после Пуэрто-Умбриа двое полицейских остановили нас и попросили подвезти. Они были вооружены до зубов — охотились за убийцей, но, кажется, без особенного энтузиазма.

Затем к нам подсел еще один пассажир — линейный надсмотрщик телеграфного ведомства. Он сообщил, что связь прервана. Причина? Кому-то понадобился провод, и он отрезал с полсотни метров…

Под вечер мы добрались до Вильяфлор, на берегу реки Путумайо. Здесь дорога кончалась, и на следующее утро мы пересели на длинную — двенадцать метров! — лодку, которая понеслась вниз по бурной реке со скоростью глиссера. За этот день мы доплыли до Пуэрто-Асис. А здесь экспедиция пополнилась еще одним членом. Это был негр Лино Киньонес, которого мы наняли в качестве повара и «мужской прислуги», — рослый веселый парень, любитель петь и играть на гитаре. За все путешествие мы только один раз видели Лино унылым — когда кто-то проломил сапогом деку его гитары. Впрочем, Олле, наш звукооператор, мастер на все руки, ухитрился с помощью клея и фанеры починить инструмент. Получилось не очень красиво, но звук был в полном порядке, и Лино снова повеселел!

Еще день спустя число участников экспедиции выросло до восьми, причем этот восьмой участник отличался от остальных в первую очередь своим цепким хвостом. Мы назвали его Лáбан (Дылда). Это был детеныш обезьяны-ревуна, ростом не больше кошки. Хорошеньким его никак нельзя было назвать — ревуны далеко не самые красивые из детей господних! — зато он был на редкость веселый, обладал довольно ярко выраженным характером и немалым умом. Наконец, у Лабана был свой богатый язык, который мы со временем научились хорошо понимать.

Нашли мы Лабана в поселке, около которого причалили, чтобы купить бананов. Он был привязан к столбу, веревку затянули слишком туго, и бедный малыш выглядел очень несчастным. Крохотное тельце покрывала свалявшаяся шерстка, в которой кишели насекомые. Хвост, спина и коленки совершенно облезли. Я выменял Лабана на финку — главным образом из сострадания. Правда, Торгни с самого начала задумал, что в фильме будет участвовать обезьяна — но не такое чучело!

Первым делом мы вымыли Лабана и вывели всех насекомых. Эта процедура явно ему не понравилась — он жалобно кричал и пытался укусить нас. Зато когда мы вытерли Лабана насухо, он сменил гнев на милость, и мы впервые услышали тихое ворчание, которым он выражал хорошее настроение. Купание сделало из него чуть ли не красавца: рыжая шерстка заблестела, стала пушистее и даже как будто гуще, скрыв худобу обезьянки.

Разумеется, кончилось тем, что Лабан стал одним из героев нашей картины. Освобожденный от веревки, он благодаря хорошему уходу и питанию быстро превратился в приветливое маленькое существо. Все члены экспедиции прониклись к нему отеческим чувством, а Торгни не мог и мысли допустить, чтобы какая-нибудь другая обезьяна заняла место Лабана в фильме.

Много волнующих приключений пережил Лабан в наших походах по Амазонас, но настоящим мужчиной так и не стал. Он смертельно боялся ящериц, лягушек и насекомых. Никогда не забуду, в какой ужас привела Лабана наша попытка познакомить его с карликовой обезьянкой уистити, которую он превосходил размерами раза в четыре. Однако самое страшное переживание выпало на долю Лабана, когда он однажды крепко спал, а какой-то бесцеремонный петух решил прокукарекать у него над самым ухом. Бедняга подскочил высоко в воздух и завизжал как зарезанный!

Итак, с появлением Лино и Лабана наша экспедиция оказалась в полном составе. Теперь бы и развернуть съемки полным ходом — да не тут-то было!

Добравшись после трехдневного плавания в Пуэрто-Легизамо, куда должно было прибыть на самолете недостающее снаряжение, мы услышали радостную весть: багаж ждет нас уже несколько дней! Когда же мы вскрыли ящики, то вместо киноленты, батарей, проявителя и прочих необходимых предметов обнаружили трехколесный велосипед, кукольную кроватку и другие игрушки, а также комплекты детской одежды. Что ж вы думаете? Транспортная фирма в Стокгольме, которой я поручил отправку как снаряжения экспедиции (адресованного в Боготу), так и моего личного багажа (адресованного в Кито, в Экуадоре), по каким-то неведомым соображениям заслала все в Боготу. К счастью, нужные нам ящики не успели отбыть из Боготы к моим детям в Экуадор, и еще можно было все исправить. Однако это означало несколько недель ожидания в Пуэрто-Легизамо. Мы решили использовать это время для путешествия вверх по реке Каукае, притоку Путумайо.

Незадолго перед тем, как наш отряд прибыл в Пуэрто-Легизамо, несколько местных охотников наблюдали необычайное зрелище.

Там, где река Каукая впадает в Рио-Путумайо, недалеко от Пуэрто-Легизамо, они увидели на берегу клубок из одиннадцати, анаконд!

Четырех змей охотники подстрелили, остальным удалось уползти в реку. Самая большая из убитых анаконд оказалась, больше шести метров в длину!

Мы сожалели, естественно, что не приплыли в Пуэрто-Легизамо чуть раньше — какие кадры пропали! Впрочем, узнав, что мы приехали как раз за анакондами, один из наших собеседников вызвался показать нам путь к небольшому озерку выше по Каукае. Там индейцы несколько раз видели на редкость огромную анаконду — не меньше десяти метров в длину!

Нашего добровольного проводника звали Обдулио Вильямисар, он пользовался славой «самого искусного охотника и рыболова на всей Путумайо». В молодости Вильямисар был каучеро — добывал каучук — и немало походил по Бразилии и Колумбии. Затем участвовал в экспедициях немецких звероловов, помог, в частности, поймать много ягуаров. Теперь он жил охотой и рыболовством, особенно часто ходил с гарпуном на пираруку и кайманов. Пираруку, или арапаима, — крупнейшая в мире пресноводная рыба: она достигает в длину четырех метров и весит до трехсот килограммов. Кайман — вид крокодила, его кожа пользуется большим спросом.

Не теряя времени, мы сразу двинулись вместе с Вильямисаром вверх по Рио-Каукае в длинной лодке с подвесным мотором. На буксире у нас плыла вторая лодка, поменьше. Немало рек повидал я в Амазонас, но не знаю реки прекраснее Каукаи. Мягкими извивами течет она сквозь пышные джунгли, ласкающие глаз неисчислимым множеством оттенков зелени и тысячами орхидей и других цветов. Летают нарядные птицы — туканы, цапли, попугаи, зимородки, порхают бабочки всех цветов радуги… Именно так представляешь себе тропическую реку.