Всеволод Сысоев - За черным соболем

Проводником экспедиции был зачислен Софронов и лодочником - зверолов Авдеев. Договор с обоими был подписан, они получили аванс на расходы и занялись подготовкой. Дел оказалось куча: засмолить и проконопатить бат, зачинить палатку, сшить обувь и одежду, купить все, что может потребоваться в долгом пути.

Я занялся покупкой продуктов, боеприпасов, нужной одежды и снаряжения.

Боев вскоре увел шхуну в Аян, пожелав мне счастливого пути. Мы расстались друзьями.

В чулане у Авдеева уже лежали мешки с разными крупами, мукой, два мешка со свежими сухарями, плитки кирпичного чаю, соль, масло, сало, сахар, спички, связки сушеной юколы.

В дороге будем охотиться, пополнять запасы продуктов - проживем! У меня горячая вера в успех, в благополучный исход. Софронов превзошел мои надежды, он горяч, бранится на меня и на кого угодно; если что не так, сверкнет своим единственным глазом, но у него все горит в руках и просто поражаешься порой, откуда столько энергии в таком щупленьком теле?

Его жена сшила мне две пары олочей из камуса - сохатинной кожи с ног зверя. Я зашел примерить. В избе было пусто и бедно: стол на ножках-крестовинках, нары, застланные невыделанной грубой сохатинной шкурой, в изголовье байковые одеяла, свернутые валиком, и ватные куртки. Грубо сделанные скамейки, три табурета, в углу железная печка - вот и вся обстановка жилища. Софронов кинул мне олочи - меряй! Я попробовал натянуть их на ноги, куда там, совсем-коротенькие и узкие.

- Малы!

- Как малы? - сорвался с места Софронов, вырвал олочи у меня из рук.

- Олочи в кипятке мочить надо, тогда одевать! Кожа растянется - большая будет. Как в тайгу идешь, самой простой вещи не знаешь? - Немного погодя успокоился, сказал миролюбиво: - Садись, мясо кушать будем.

- Скажи, Софроныч, почему так бедно живешь, ведь ты много денег за сезон получил?

- Крупы купил, муки, материи, того-сего помаленьку!

- На несколько тысяч рублей? Куда же ты все подевал?

- Зачем на несколько тысяч? Однако тысячи на полторы сразу купил.

- А на остальные?

- Маленько гулял, спирт пил, карты играл…

Ему казалось все это в порядке вещей. Я неодобрительно покачал головой.

…Наступил долгожданный день отъезда. На восьмиметровый бат - долбленную из толстого ствола тополя лодку, погрузили все снаряжение экспедиции, накрыли груз сверху брезентом, увязали веревками. Собаки Авдеева, повизгивая, вскочили в бат и улеглись поверх груза. На берегу собралась целая толпа провожающих. Земляки Софронова желают ему хорошего пути, кричат, жмут руки, потом подходят прощаться к Авдееву, ко мне.

- Счастливого пути!

Софронов с тонким еловым шестом в руках стал на корму. На его долю выпала самая ответственная работа - управлять батом. Он уперся шестом в дно и придерживал лодку, пока мы заходили на свои места: я в середину, а Авдеев на нос бата. На мне была одета зеленая в крупную клетку ковбойка, серая касторовая шляпа, легкие шаровары, заправленные под обмотки. Кроме того, на шее фотоаппарат, бинокль, в руках ружье. Я именно таков, каким должен быть всякий уважающий себя путешественник.

Авдеев, глядя на меня, усмехнулся и сказал:

- Эх и вырядился ты, паря, хоть сейчас ехать девку сватать! Ну, нич-че, оботрется. Отчаливаем, что ли?

Для меня тоже приготовили шест, но я пока не стал брать его в руки - не имея сноровки, боялся показаться неловким на виду у людей. Усевшись на дно лодки, яподал знак отчаливать. Шесты заскрежетали о донную гальку, бат качнулся, как живой, и тихо поплыл против течения,сначала медленно, придерживаясь берега, потом вода зажурчала за кормой весело и звонко.

По горным рекам ходят на лодках с шестами. Скатывающаяся с гор вода стремительно течет к морю укатанным галечным руслом, и самые лучшие гребцы, даже на легкой лодке, не смогут выгрести веслом против течения. Для горных рек Дальнего Востока выработался особый тип лодки-узкой, длинной, с расчетом на минимальное встречное сопротивление воды. Обычно это либо долбленный из цельного круглого ствола бат, или плоскодонная низкобортная лодка из досок, но тоже узкая, длинная. Несмотря на кажущуюся неустойчивость, бат обладает грузоподъемностью и благодаря своей длине хорошо сохраняет заданное направление на быстрине и водоворотах у перекатов. Передвигаются на батах при помощи длинных шестов, упираясь ими в дно реки. Батчиков обычно на лодке двое-трое, и работают они стоя. Труд этот чрезвычайно тяжел, требует большой сноровки, хорошего знания реки и крепких натренированных мускулов. В этом я убедился в первый же день.

Авдеев и Софронов, ритмично взмахивая шестами, играючи, гнали бат вблизи берега. Авдеев, расставив ноги, скупым и точным движением погружал шест перед собой в воду, какое-то мгновение он скользил вдоль борта - и снова взмах…

Лодка двигалась с такой скоростью, что идущий берегом человек не поспевал бы за ней. Вода звонко журчала под острым носом лодки, блестели мокрые шесты, и алмазная срывающаяся с них капель веером разлеталась в стороны.

Лицо Авдеева раскраснелось от работы, глаза весело щурились не то по случаю чудесной солнечной погоды, не то потому, что ему смешно было смотреть на меня. Поселок скрылся из виду, и я рискнул взяться за шест. Лодка резко, толчками колыхалась, и мне стоило труда удержаться на ногах.

Я взмахнул шестом, сунул его в воду. Глубина была порядочная, и замах пропал впустую: пока шест дошел до дна, уперся, толкаться было уже поздно. Снова взмах! Шест понесло под лодку, вывертывая из рук. Я едва не вывалился из бата за борт. Авдеев понимающе усмехнулся:

- Давай, паря, жми! Со временем пойдет.

- Казалось, чего проще: сунул шест в воду, уперся им и двигай лодку вперед. Все так и было бы, да проклятая вода прямо-таки рвала его из рук, он соскальзывал с гальки, не находя опоры. Кое-как я приноровился, стал попадать в общий ритм работы. Я понимал, что проку от моего махания шестом в воду никакого, но я надеялся со временем освоить это несложное с виду и такое трудное на самом деле ремесло. Через полчаса у меня заныли мускулы рук, потом заболел от напряжения живот, а часа через полтора я уже еле держался на ногах от усталости. На руках саднили содранные волдыри мозолей.

- Нич-че,- посмеивался Авдеев, как ни в чем не бывало продолжая проталкивать бат против течения,- нажимай, паря, дело не хитрое - привыкнешь!

- Силы нет, работать не можешь, зачем тайгу пошел? - ворчал сзади Софронов.- Сиди в городе, бумагу пиши… Как зимой соболя искать будешь? Заблудишься один в тайге, сразу пропадешь!