Всеволод Сысоев - За черным соболем

Небо безоблачное, белесоватое от жары, над водой стоит дрожащее марево испарений, и трудно разобрать, где кончается вода и начинается небо. Меня укачало, захотелось лечь..

Вечером на горизонте, как далекие застывшие на месте облака, показались нежно-сиреневые в закатных лучах острова Шантарского архипелага. «Пушник» держал курс на них. На одном из них - Большом Шантаре - нам предстояло попытать счастья в охоте.

- Ну, Саша, собирай что надо для охоты. Утречком, чуть свет выйдем,- сказал мне Боев.- Главное выспись хорошенько, чтобы нервы не подкачали, а то всяко бывает, раз на раз не приходится…

Ночью я слышал, как гремела якорная цепь, как громко разговаривал с матросами капитан. В открытый иллюминатор веяло сыростью и холодом.

«Наверное, приехали»,- подумал я и, поплотнее закутавшись в одеяло, снова заснул.

Едва забрезжил рассвет, Боев меня разбудил. Мы взяли винтовки, патронташи, пристегнули к поясу охотничьи ножи и вышли на палубу. Море окутывал редкий туман. На востоке тонкую пелену тумана пробивал луч солнца. У скалистого берега тихо вздыхало море. У самого борта шхуны висел ялик.

Осторожно держась за мокрые от росы канаты, мы спустились в него. Завизжали блоки, и ялик, опускаясь, плавно коснулся широким днищем темной воды. Матросы подобрали канаты, а мы оттолкнулись от борта шхуны и, поскрипывая уключинами, погнали ялик к острову. Хотя море было спокойное, у берега, шурша крупной галькой, размеренно билась прибойная волна.

Оставив весла, я прыгнул в воду и с набежавшей волной выдернул лодку на берег. Боев помог мне оттащить ее как можно подальше от воды и закрепить, обвязав трос вокруг ребристого обломка скалы.

- Перекур,- скомандовал он и полез в карман за кисетом.

Мы присели на большой темно-зеленый камень, отшлифованный волнами.

- Недалеко от этих островов промышляют белуху,- тихо сказал Боев.- Разделывают их чуть ли не в воде, сало и шкуры снимают, а мясо оставляют - бросают. Бывает так, что туши этих белух прибивает к острову, а здесь всякий зверь - лисица, медведь выходят ими лакомиться. Я тут не раз медведей видел. Так вот мы и пойдем вдоль воды, может какого и повстречаем. Только идти надо тихо, галькой не стучать, не разговаривать, а то учуют, уйдут…

С этими словами он достал обойму с патронами, протер ее и зарядил винтовку. Я последовал его примеру.

- Ну пошли, что ли? - сказал Боев и встал.

К узкой береговой ленте галечной отмели вплотную подступали отвесные скалы. В глубоких темных расщелинах еще лежали изъеденные ветром пласты слежавшегося снега и льда.

Над скалами и морем с резкими криками носились стремительные черноголовые топорки и медлительные серо-желтоватые чайки. Пахло соленой рыбой, морской капустой и птицами.

Набегавшие волны с шипением лизали темную от сырости гальку, слегка пошевеливали выброшенные на берег водоросли и гоняли взад и вперед пустые побелевшие мелкие ракушки.

Мы уже прошли километра три. Под ногами не раз попадались кости различных морских зверей и разные диковинки, вроде причудливо отточенного волнами камешка, сухой крабовой клешни или морского ежа. В другое время никогда не прошел бы мимо, но сейчас до боли в глазах я всматривался в темные валуны, стараясь среди них различить зверя.

Боев, шедший передним, внезапно пригнулся и присел за крупный камень. Я последовал его примеру.

- Медведь,- прошептал он.

Любопытство одержало верх над осторожностью, и я выглянул из-за его плеча. Однако сколько ни вглядывался, ничего не видел, кроме черных и серых валунов, рассеянных по берегу. Один из черных продолговатых камней вдруг изменил свое положение и передвинулся ближе к прибойной полосе.

- Да,- промолвил я,- одного вижу…

- Целых три,- шепнул Боев.- Белуху едят. Гляди лучше!

Присмотревшись, я заметил, как еще две каменные глыбы ожили и сдвинулись со своих мест. Между ними было что-то светлое, по форме напоминающее днище опрокинутой лодки.

До зверей было еще далеко, но Боев дернул меня за руку и пригнул к земле.

- Теперь надо к ним подойти как можно ближе, чтобы наверняка бить. Нужно ползти от камня до камня… Торопиться не надо, а то заметят, уйдут. Медведь, он на нос чуткий…

Где ползком, где пригнувшись, от камня к камню мы стали подкрадываться к зверям. Меня охватил охотничий азарт. Руки дрожали, сердце колотилось: на медвежьей охоте я был впервые.

Медведь поднял голову и повел носом. Мы замерли.

«Ну, ешь, ешь! Что тебе стоит еще минут пять полакомиться белухой? Хороший мой, ешь! Дай мне только раз нажать на спусковой крючок, почувствовать верность глаза, твердость руки… Ешь!» - умолял я в душе этого косматого зверя.

Я не допускал мысли, что в случае промаха могу попасть ему в когти. Ведь на охоте случается всякое. Со мной Боев, он не новичок в таком деле, как охота. Я ничего не видел перед собой, кроме узкой галечной полосы и трех медлительных животных, да еще перед самым носом сапоги Боева с поблескивающими истертыми ракушками на каблуках.

Глядя, как носки его сапог упираются в гальку, когда он переносил тело вперед, я с замиранием сердца следил за каждым его движением, не скребнул бы он по камню, не звякнул бы прикладом. Но Боев полз бесшумно и легко, как настоящий пластун, а себя я в эти минуты не чувствовал, тело мое было невесомо.

Галечная коса, сжимаемая надвигавшимися скалами, стала совсем узкой и вскоре круто оборвалась к морю, где глубина была значительной.

Высокие отвесные скалы смыкались с пучиной моря, образуя непропуск. Волны бились о камни, и шум их мешал зверям услышать наши шорохи.

Крупные камни, за которыми мы могли бы укрыться, вдруг сразу исчезли, а до медведей оставалось еще около ста метров. Подкрадываться ближе по открытому месту было неразумно. Боев поудобней улегся за камнем и стал целиться.

- Будем бить левого, он стоит боком,- шепнул он мне.- Стреляем по команде. Готово? Раз, два… Пли!

Грохот наших выстрелов, громом отдавшись в скалах, будто бичом стегнул по медведям. Сотни птиц с пронзительными криками сорвались со скал и закружились над нами.

Медведи, принюхиваясь к воздуху, заметались, стараясь угадать, с какой стороны пришла опасность. Один бросился было к скалам и полез вверх, но сорвался с отвесной стены и упал на землю. В тот же момент он подскочил и с ревом бросился в нашу сторону, увлекая за собой остальных. Три обезумевших зверя неслись на нас.

Боев прицелился, выстрелил, и пуля, ударившись о камень под ногами медведя, срикошетировала в море. Он выбросил гильзу и стал чакать затвором, который вдруг почему-то не хотел закрываться. Я заметил, как он побледнел.

Не знаю, был ли хоть один медведь ранен нашими пулями. Голова моя не сообразила, что звери могли инстинктом почуять единственный выход - прорваться мимо нас. Ведь сзади их был непропуск. Я же принял это за нападение и считал, что они несутся на нас с единственной целью расправиться с нами. Видимо, так же считал и Боев.