Василий Витковский - За океан. Путевые записки

При фабрике имеется особое отделение, где выделываются красивые картонажи и цветные обложки для конфет и шоколада. Здесь имеются свои литографные и скоропечатные станки. Перед склейкой картонажи укладываются слоями с последовательными отступлениями, так что мастерица одним мазком широкой кисти подготовляет их целыми десятками. Другая мастерица тотчас закупоривает в картонажи куски шоколада, уже завернутые предварительно в олово. В этом отделении работают исключительно девочки 12–15 лет, под наблюдением старых дев. На вопрос, имеют ли эти девочки время для посещения школы, мне отвечали, что все они уже окончили свое школьное образование и получили аттестаты начальной школы, без которых они и не принимаются на фабрику. Несмотря на обильное питание сластями, девочки имеют довольно печальный вид, и мои замечания вызывали у них кислые улыбки.

Покинув фабрику, я отправился в музей Вальрафа, где видел множество картин, статуй и разных древностей. Музей представляет величественное, отдельно стоящее здание с роскошными и обширными залами с превосходными мозаичными полами. Из других осмотренных мною зданий стоит еще упомянуть о так называемом Gürzenich — род местного торгового клуба. Это очень древнее здание в готическом стиле с разными затеями, роскошною лестницей и пр.

Покончив с Кёльном, я проехался еще в Дейтц на противоположном берегу Рейна. Он соединен с Кёльном двумя мостами: железным с массивными каменными устоями и красивыми памятниками по концам (Фридриху-Вильгельму IV на кёльнской и королю Вильгельму I на стороне Дейтца) и понтонным, составленным из 42-х судов.

Устроившись в поезде, идущем в Утрехт, я сталь опасаться за мое незнание голландского языка. Но спутники по вагону успокоили меня и уверили, что в Голландии можно путешествовать и без знания местного языка, так как сами голландцы — отличные лингвисты. Проехав станцию Эммерих (Emmerich), последнюю на прусской территории, мы пересекли границу, не имеющую, впрочем, естественного рубежа и означенную только пограничным столбом. Таможенный осмотр производился на первой голландской станции Зевенаар (Zevenaar). Как и везде, тут нельзя провозить вино, табак и одеколон. Между тем, перед самым выездом из Кёльна меня, чуть не насильно, заставили купить огромную бутыль одеколона в изящной плетенке. Благоразумные соседи по вагону посоветовали переложить бутыль из чемодана в карман, и несмотря на безобразно оттопыренный бок, я миновал таможенный досмотр благополучно.

При въезде на голландскую территорию мне прежде всего бросились в глаза железные шпалы на железной дороге. Видно, что лес тут еще дороже, чем в Германии. Железные шпалы состоят из тонких выгнутых пластин, к которым рельсы прикрепляются винтами. Окружающая местность представляла довольно унылый вид песков и мелких кустов, но зато постройки весьма красивы и чисты.

Около 9 часов вечера я прибыл в Утрехт — старинную голландскую крепость и оживленный университетский город. На улицах множество солдат, чрезвычайно молодых и одетых в потешные курточки и простенькие шапочки с кисточками спереди и сзади. По воинской повинности, в Голландии берут молодых людей 19-ти лет и держат на действительной службе всего год, а потом, на втором и третьем годах службы, их призывают только на один месяц, для повторения солдатской науки. Поэтому не мудрено, что солдаты показались мне детьми; хотя они мало дисциплинированы, но очень вежливы и опрятны. Остановившись в гостинице Pays-Bas, я был удивлен, когда слуга спросил меня, не желаю ли я, как русский, чаю. Последний оказался очень хорошего качества, хотя и привозится не из Китая, а из Голландской Индии.

Внешний вид Утрехта очень веселый и чистый. Особенную красоту придают ему громадные окна с отличными шлифованными стеклами. Окна устроены на английский манер, т. е. они не открываются наружу или внутрь, а поднимаются и опускаются; открыть все окно невозможно, но, подняв нижнюю половину и опустив верхнюю, получаешь двойную тягу воздуха, способствующую скорому освежению комнаты. Рамы снабжены противовесами, так что останавливаются в любом положении. Чистота в голландских гостиницах поразительная, а постели таких громадных размеров, что на каждой кровати свободно могли бы уместиться трое и даже четверо.

Приступив на следующий день к утреннему завтраку, я был удивлен своеобразною сервировкой и самою пищей. Посуда какая-то старинная и, вероятно, драгоценная; каждый прибор окружается несколькими тарелками, на которых, под безукоризненно чистыми стеклянными колпаками, имеются круглые сухари, круглый голландский сыр, превосходное масло и мелко нарезанные ломтики телятины и говядины. Надо заметить, что в Голландии не берется отдельной платы за утренний завтрак; она включена в цену за комнату.

После завтрака я разыскал профессора астрономии и директора Утрехтской обсерватории Аудеманса (Oudemans). Всю свою молодость, с 1857 по 1875 г., он провел на весьма тяжелых и ответственных астрономических и геодезических работах на острове Яве, но отлично сохранил свое здоровье и теперь еще весьма бодр и увлекателен. Аудеманс тотчас предложил прогуляться в обсерваторию, построенную в красивом саду в юго-восточном углу города. Обсерватория состоит из главного здания и нескольких небольших башен, весьма изящно раскрашенных, так что даже дымовую трубу можно издали принять за минарет восточной мечети.

Утрехтская обсерватория не очень богата инструментами, и главный её рефрактор имеет объектив всего в 9 1/ 2дюймов, но зато я заметил несколько приспособлений, весьма облегчающих производство наблюдений. Кроме чисто астрономических инструментов, имеются тут и геодезические, из которых особенно замечателен изобретенный Аудемансом компаратор для сравнения жезлов концевых и жезлов с черточками. В прошлом веке и в начале нынешнего нормальные меры делались преимущественно концевые т. е. длиною меры называлось расстояние между крайними концами жезла; ныне же находят более точным иметь нормальные меры нарезные, в которых длиною меры служить расстояние между черточками близ концов жезла. Сравнивать меры одного рода не трудно, но когда приходится сравнивать концевую меру с нарезною, то обыкновенные компараторы оказываются неудовлетворительными. Для таких случаев компаратор Аудеманса особенно пригоден и дает возможность производить сравнения с высокою точностью, достигаемою применением отражения света на шкалу, на которой разности в длинах отсчитываются в увеличенном виде. Так как сотрясение пола при ходьбе наблюдателей могло бы вредить точности сравнений, то весь компаратор весьма остроумно прикреплен на стержнях к сводчатому потолку валы, а от резких перемен температуры защищен толстым картоном, оклеенным оловом.