Василий Витковский - За океан. Путевые записки

После Вюрцбурга я проехал городок Кицинген (Kitzingen) с наклонною башней и знаменитыми пивными заводами. Здешнее пиво славится по всей северной Баварии. К сумеркам я прибыл в Нюрнберг. До следующего поезда было еще достаточно времени, чтобы успеть погулять по улицам. Нюрнберг лучше других германских городов сохранил отпечаток средневековой старины. Весь город окружен высокою стеной с башнями, и я проник, в него, пройдя узкие и мрачные ворота. Улицы очень извилисты и тесны, дома крыты черепицею и имеют затейливые выступы наружу, так что верхние этажи противоположных домов почти что соприкасаются. Любуясь на каждом шагу немецкою стариной, я достиг протекающей по городу ничтожной речки Пегниц (Pegnitz) и, перейдя на северную сторону, вышел на площадь гимназии, где осмотрел памятник знаменитому гуманисту и деятелю реформации Меланхтону (1497–1560).

В тот же вечер я снова сел в поезд и через Лейпциг прибыл на другое утро в Берлин. В вагонах была ужасная теснота и совершенно жабий воздух; всю ночь я почти не спал. Чтобы устроиться удобнее и посвободнее в прямом поезде из Берлина на Эйдкунен, я говорил всем подходившим к дверцам вагона, что я русский и болен холерою (в 1892 г. была у нас холерная эпидемия). Этого заявления было достаточно, чтобы боязливые немцы оставляли меня в покое. С криками «O, Herrje!» они бросались прочь. Даже кондуктор не решался спрашивать билета. Зато я отлично проспал до самого Кенигсберга, где в последний раз любовался настоящими немцами, жадно набросившимися на свое пиво. К вечеру я прибыл сперва в Эйдукунен, а затем и в Вержболово.

Слава Богу! Теперь я считал себя уже дома. Как хотите, а у нас лучше. Мне кажется, что продолжительная поездка за границу, кроме разных других хороших сторон, имеет и ту пользу, что после неё научаешься сознательнее ценить свою родину. Да, Россию начинаешь любить еще больше, когда сравнишь ее с другими странами и по возможности беспристрастно взвесишь выгоды и недостатки цивилизации Запада. Опередив нас во всём и дойдя почти до самых крайних логических выводов из общих начал, этот Запад в настоящее время представляет для нас как бы путеводный светоч, одинаково ярко освещающий как путь к дальнейшему возвышению человеческого рода, так и те мрачные пропасти, над которыми вьется этот узкий, опасный путь… Мудрено ли, что при свете этого факела, «освещающего мир», русский человек чувствует себя не особенно хорошо? Возвратившись домой, перестаешь видеть страшные контрасты яркого света и зловещей тьмы, пугающие мысль и воображение, довольствуешься более слабым освещением и невольно начинаешь верить, что всеблагое Провидение, уединив нас до некоторой степени от других народов и задержав наше поступательное движение вперед, дает нам теперь возможность осмотреться, спокойно обсудить свое положение и, может-быть, найти иной, более широкий и удобной путь к осуществлению лучезарных идеалов человечества. Сердце подсказывает, что нужные для этого силы и способности хранятся где-то в глубине нашего народного духа. Этот внутренний голос слышишь всего яснее именно при возвращении из-за границы, и вот почему начинаешь с тех пор еще больше любить свою великую родину.

Где можно получить билет? — Теперь нет билетов, а есть поездные карточки. — Хорошо, где же можно получить карточку? — Идите в билетную кассу.

В память офицеров и матросов, павших во время защиты единства Союза в гражданскую войну 1861–1866 гг.

Слово Ниагара было предметом многих споров между лингвистами; всего вероятнее, что оно происходить от индейского слова, означающего водяной громовержец, но некоторые производят его от названия племени индейцев, кочевавших в этих местах; однако скорее можно допустить, что название племени произошло от названия места. Замечу еще, что американцы произносят название реки, водопада и города не Ниагара, а Найагара; но в русской литературе настолько установилось правописание Ниагара, что я не решаюсь его изменять; только в реже встречаемых названиях я позволил себе писать так, как произносят американцы (Вирджиния, Охайо и пр.). Мы русские вообще не прочь переиначивать чужеземные названия. Города Париж, Рим, Вена в Европе не существуют, но кто решился бы теперь написать Пари, Рома, Вин и пр.? Слово Рим не мешает нам, однако, называть народы и языки романскими, а основателя вечного города — Ромулом.

Американцы сделали следующий расчёт. Одна лошадиная сила равна, как известно, 550 фунто-фут в секунду, а потому 120 000 сил потребуют 60 000 000 фунто-фут в секунду. Один кубический фут воды, падая с высоты одного фута, развивает 62 1/ 2фунто-фута. Если предположить, что из общей высоты падении будет утилизировано только 120 футов, то каждый кубический фут воды произведет работу в 7500 фунто-фут. Допускают, что потери работы будет только 20%, так что каждый кубический фут произведет работу всего в 6000 фунто-фут. Тогда для произведения упомянутых 66 000 000 фунто-фут потребуется 66 000 000:6000, т. е. около 11 000 кубических футов воды в одну секунду. А так как в водопадах проходит в одну секунду 218 000 куб. футов воды, то для произведения энергии в 120 000 лошадиных сил будет употреблено лишь 11 000/213 000 часть, или около 6%.