Зигфрид Ленц - Брандер

Ему хватало усилий одной руки, чтобы удерживать тело доктора Каспари на плече. В другую руку он взял свайку, концом ее открыл дверь, вышел из туалета и вступил в слабо освещенный проход. Пригнувшись под иллюминаторами кают-компании, он пронес тело доктора Каспари по палубе, потом вместе с ним поднялся на капитанский мостик, открыл штурманскую, свалил вялое, непослушное тело на стул, нашел на полке сигнальный фал, выпростал его оттуда, другой рукой придерживая при этом тело доктора, которое клонилось на сторону и грозило упасть. Он крепко привязал доктора Каспари к стулу, отошел на несколько шагов, как это делает художник, любуясь только что законченной картиной. И пока он вот так стоял, склонившись над ним, он услышал голос Цумпе, раздавшийся у двери. Голос, в котором жила скрытая радость и еще одобрение и азарт заговорщика.

— А придурка ты не пристукнул? — спросил шепотом Цумпе, все еще стоя у двери.

— Входи и поплотнее закрой дверь, — сказал Гомберт.

— Этот из них самый хитрый, — сказал Цумпе разочарованно. — Я думал, что ты притащил кого-нибудь из тех двоих.

— Мы их возьмем одного за другим, — сказал Гомберт. — Поодиночке, по очереди. А Громилу я буду брать сам. Начало во всяком случае есть!..

— Фрэйтаг что-нибудь знает?

— Пока еще нет. Но когда узнает, он должен держать нашу сторону. Теперь на попятную идти поздно.

— Позвать Ретгорна?

— Не нужно, — сказал Гомберт. — Я пойду к Фрэйтагу, разбужу его и все расскажу.

— Тогда я остаюсь здесь, — сказал Цумпе.

— Возьми свайку, — сказал Гомберт.

Он подал Цумпе увесистую свайку и пошел с мостика, а Цумпе стал перед дверью рубки, спиной к ней.

Хотя у него было большое желание возвратиться в рубку и взглянуть на связанного доктора, Цумпе продолжал стоять перед дверью, дожидаясь возвращения Гомберта, но вдруг услышал из рубки отрывистый стук, грохотанье и еще вздох; он испугался, что связанный упал вместе со стулом, и все-таки открыл дверь и вошел в рубку. Доктор Каспари все еще сидел на стуле. Он дергался, упирался ногами в пол и, вздрагивая и елозя ногами по полу, пытался отодвинуться вместе со стулом в сторону. Цумпе удивленно посмотрел на него, упер ему в затылок острие свайки и сказал:

— Сидеть тихо! Тебе очень скоро еще придется подвигаться.

Гомберт все еще не возвращался, хотя Цумпе полагал, что пора бы ему объявиться. Он стоял у трапа и прислушивался, оглядывая палубу, и через некоторое время до его слуха донеслись шаги двух мужчин. Он подумал, что это Гомберт поднимается на мостик вместе с Фрэйтагом. Шаги приближались со стороны бакборта, остановились, послышались снова, и Цумпе увидел Ойгена и Эдди, появившихся прямо под ним у трапа: впереди, нервный и подозрительный, прижав автомат к бедру, двигался Эдди. Позади него — Ойген, усталый, — с небрежно торчащей изо рта сигаретой; Цумпе видел, как они остановились, прислушиваясь к чему-то, и, прежде чем Цумпе успел укрыться, оба разом подняли головы и уставились на него. Они смотрели без удивления, без изумления, без всякой растерянности — смотрели так, как если бы ожидали от него какой-то реакции: может быть, оклика или какого-нибудь движения, а может быть, какой-то мгновенной определенности, и, возможно, они прошли бы дальше, если б он выдержал их взгляд и продолжал стоять на мостике. Но Цумпе вдруг отклонился назад и отступил на пару шагов. После этого тут же услышал, что они поднимаются. Они принялись осматривать мостик, шагая мимо Цумпе, перешептываясь и показывая глазами на лодку, висевшую на шлюпбалках, потом повернули назад и теперь, не спуская глаз с Цумпе, шли прямо на него.

— Где наш доктор? — спросил Эдди.

— В кают-компании, — ответил Цумпе. — Он там квартирует.

— Он должен быть здесь, — сказал Эдди.

— На мостике посторонним делать нечего, — сказал Цумпе.

— Говори, где он, — сказал Эдди.

— Вы обычно все так хорошо знаете, — сказал Цумпе. — Что же вы на этот раз такие беспомощные?

— Здесь какая-то дверь, — сказал Громила и дернул за ручку, попытавшись открыть дверь штурманской.

— Убери лапы! — сказал Цумпе. — Сюда никто не имеет права входить, кроме капитана и штурмана.

Ойген покачал головой, засмеялся глупым прерывистым смехом и снова подергал дверь, так что Цумпе невольно придвинулся ближе, держа свайку наготове в кармане.

— Открывай, слышишь, — сказал Ойген.

— На это имеют право только капитан или штурман!

— И еще мы, — сказал Эдди. — Если мы тебе приказываем, это значит, что тебе приказывает сам капитан. Или тебе не ясно?

— У него, видать, башка неважно соображает. Хорошо бы по ней стукнуть.

Громила еще раз дернул за ручку, потом наклонился и заглянул в замочную скважину. Эдди в это время наблюдал за его лицом, как будто хотел определить, что его брат увидел в рубке. И в ту же секунду Цумпе выхватил из кармана свайку и замахнулся. Он уже выбрал точку — между ключицей и шеей, куда должно было войти острие свайки, но, прежде чем его рука успела опуститься, Ойген, который уже заметил в рубке связанного доктора Каспари, повернул голову, увидел занесенную над братом руку и резким ударом локтя оттолкнул Эдди в сторону, так что Эдди отбросило к поручням. Он оттолкнулся от них, как боксер отталкивается от канатов, и в ту же секунду нажал на спуск автомата.

Ствол автомата рассек воздух по косой линии, снизу вверх, разбрызгивая из дула осколки пламени. Очередь пропорола тело Цумпе от бедра до ключицы, ураганным шквалом отбросила его назад, и он казался удивленным, когда медленно оседал, и, осев, какое-то мгновение удивленно же смотрел в никуда, а потом упал лицом вниз.

— Ну вот видишь, — грустно сказал Ойген, — видишь, как оно обернулось…

Эдди откинул ногой с пола стреляные гильзы и сказал:

— Поторопись, они сейчас заявятся! Нам надо действовать.

— А доктор-то наш здесь! — сказал Ойген.

— Тогда открывай!

— Я уже пробовал, — сказал Ойген, — дверь не поддается.

— Ну-ка, посторонись, — сказал Эдди, — отойди назад!

Он направил ствол автомата на дверной замок и нажал на спуск. Пули искромсали, разбили замок и отбросили дверь внутрь. Пока Эдди, поводя автоматом из стороны в сторону, наблюдал за трапом, Ойген вошел в рубку и развязал доктора Каспари, который, болезненно усмехаясь, массировал себе суставы рук и затылок. Потом вытащил сигарету, с необычайной тщательностью ввернул ее в мундштук и закурил.

— Спасибо, Ойген, — вежливо сказал он. — Я не забуду твоей помощи.

— Нам надо смываться, — сказал Громила.

— Зачем? Что нам мешает сейчас пойти и спокойно позавтракать?