Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

Активность колтоманов нам пришлось учитывать серьезно. Они могли напасть на караван, поскольку с территории Афганистана и Ирана часто переходили нашу государственную границу и совершали набеги на местных жителей и советские учреждения. У колтоманов было хорошее оружие английского происхождения и хорошие кони. Их вождь Джунаид-хан еще не был обезврежен и действовал весьма активно. Словом, экспедиции пришлось основательно вооружиться. Кроме дробовых ружей для отстрела птиц и зверей все ее участники, и ученые и проводники-туркмены, получили винтовки-трехлинейки и револьверы системы «наган». А также достаточное количество патронов.

Важным делом был и подбор караван-баши — главного лица экспедиции, погонщиков верблюдов (тюякеш) и рабочих. Начали с караван-баши, и наш замечательный Анна-Ураз очень хорошо справился с подбором тюякеш и рабочих из туркмен, хотя племенные традиции, такие, как пережитки кровной мести, серьезно затрудняли его задачу. Но Анна-Ураз хорошо знал свое дело. Выходец из бедной семьи, он показал себя умелым помощником. Он был чабаном (пастухом) у богатого бая и, кочуя со стадами, изучил все тропы и колодцы в пустыне, а после революции не раз оказывал большую помощь отрядам Красной Армии в их борьбе с колтоманами. А нам Анна-Ураз помог подобрать восемь тюякеш и четырех рабочих, а также лошадей, ослов и верблюдов. Последних нам пришлось купить не менее тридцати — целый караван. Верблюды должны были везти бочонки с водой — шестьдесят штук по три-четыре ведра каждый.

Когда все было собрано и сложено под навесом караван-сарая, наша экспедиция ничем не отличалась от больших торговых караванов, ходивших в древности по Великому шелковому пути.

Научная база в Ашхабаде разместилась в краеведческом музее с чудесным садом-парком перед ним, в котором росли кипарисы и масса цветов. Особенно нас поразили огромные агавы-юкки с жесткими остроконечными листьями. Забегая вперед, скажу, что, когда мы вернулись, эти древовидные вечнозеленые растения выбросили большие, выше человеческого роста, цветочные стрелки, усаженные крупными белоснежными цветами.

Директор музея Билькевич, много сделавший для познания фауны Туркмении, был уже в преклонном возрасте, но все еще полон энергии и, судя по массе черепков, разложенных на огромном столе в подвальном помещении музея, увлекался археологией. Это было вполне понятно: рядом с Ашхабадом расположена Ниса — резиденция древних парфянских царей.

В самом городе я осмотрел любопытные каменные бани очень старой постройки, любовался павлинами в саду мечети бабитов. Само появление этой мечети в старом Ашхабаде интересно. Религиозная секта бабидов, возникшая в XIX веке в Иране, подняла антифеодальное восстание; оно было подавлено, и приверженцы этой секты, изгнанные из Ирана, обосновались в Ашхабаде.

Но всего интереснее был настоящий восточный базар, где в лавчонках, да и прямо под открытым небом выставлялась масса туркменских изделий, начиная с обуви и туркменских халатов и ковров до самых причудливых украшений с полудрагоценными камнями и обилием бирюзы. Много было и различных конских украшений: сбруя с накладным серебром, уздечки с бирюзой и раковинками каури. Особенно меня привлекли чарыки — местная обувь, веками приспособленная для ходьбы по сыпучему песку. Сделаны они из целого куска мягкой кожи, со вздержкой из ремешка по верхнему краю и очень похожи на мокасины североамериканских индейцев. Чарыки не вязнут в песке и, затянутые сверху, не пропускают песок внутрь. Я решил купить их, и потом они мне очень пригодились, особенно когда пришлось много идти пешком по сыпучему песку барханов. Приобрел я и толстые шерстяные носки-джурабы, что предохранило мне ноги от потертостей их стременами, и, конечно, плетку (камчу) и пчак (нож) с арабской вязью на клинке, в ножнах, разукрашенных цветными ремешками. Кожу туркмены дубили специальным дубильным растением — тараном, и она приобретала от этого красный цвет, почему все изделия из кожи, включая и чарыки, были красные.

Наконец 21 апреля наш караван вышел из Ашхабада. Апрель — весенний месяц даже в Каракумах, и не было той жары, какая стоит с мая по сентябрь, когда совсем нет дождей и температура в тени поднимается: до 50°, а почвы — до 80°. Караван построили в походном порядке — впереди верблюд Анна-Ураза, за ним, ступая в затылок друг другу, растянулись остальные. По бокам каравана едут всадники, одни на лошадях, другие на ослах. Весьма колоритную фигуру представляет наш завхоз Никифоров: он едет на осле, длинные ноги завхоза чуть не волочатся по песку, над головой он держит огромный зонт. Последний арык с водой, последняя свежая зелень люцерны, последний взгляд на тающий в дымке белоснежный хребет Копет-Даг. Берем направление на север, и вот уже начинаются пески, так называемые незакрепленные барханные. Они безжизненны, и только во впадинах между барханами встречаются редкие злаки и осока. Они вовсю зеленые, но жизненный цикл у них короткий. Они эфемеры. Их рост и развитие скоро закончатся, образуются семена, а стебли и листья засохнут. До следующей весны, когда обилие влаги снова вернет их к жизни.

Кое-где попадается серая пустынная полынь и темно-зеленые кустики гармалы — травы дервишей. В то время я не раз видел, как на восточных базарах дервиши расхаживали перед лавками торговцев, размахивая половиной кокосовой скорлупы, подвешенной на медной цепочке. В скорлупе на углях дымились стебли гармалы, издававшие резкий характерный запах. Дым этот должен был способствовать щедрости торговцев. Зная это, они давали дервишу кто кусок лепешки, а кто бросал ему медную монету.

Скоро мы стали замечать и активную жизнь исконных обитателей песка. Тут и там во множестве бродили жуки-чернотелки, оставлявшие на поверхности бархана цепочки ажурных следов; к вечеру появилась масса навозников. Очевидно, их обилие было связано с весенним временем года. Медленно шествовали по песку крупные черные жуки — медляки Фауста. При приближении человека они принимали угрожающую позу, высоко задирая заднюю часть тела. Часто встречалась чернотелка стернодеса с белыми продольными полосами на черном фоне надкрыльев и чернотелка пистеротарса. Если я брал ее в руки, она издавала резкий звук, за что у туркмен получила название «зик-зик». Интересно, что этот звук получается от трения голеней о надкрылья. Чернотелки живут везде, где есть песок, независимо от присутствия там человека или скота, а вот навозники концентрируются только в местах, где есть навоз, который служит пищей им и их личинкам. Поэтому было неудивительно, что они собирались во множестве около нашего каравана, и я сразу обратил внимание на обилие крупного навозника — священного скарабея, того самого, которого так почитали древние египтяне. Уже с раннего утра эти жуки кругами летали над барханами в поисках помета, и если находили его, то моментально делали из него шары и спешно укатывали в разных направлениях. В укромном месте жук закопает шар и отложит в него яйцо. И развивающаяся личинка будет надолго обеспечена пищей. Часто на владельца шара нападали другие скарабеи, возникала драка, но, так или иначе, шар вскоре исчезал с поверхности песка. Иногда скарабеи во время своих поисковых полетов задевали за лицо, и ощущение было такое, как будто в вас бросили какую-нибудь железку.