Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

— Вообще-то в этих местах местные жители не считают щуку за рыбу. Для них она вроде большой лягушки, — произнес вдруг Леня совсем нерадостно, яростно забросив страшно далеко свой спиннинг.

— Кстати, Саша, а где же твое весло? — И мы помчались догонять весло, уплывшее уже далеко-далеко.

— Выбирайте место для ночлега на левом берегу, а я еще поохочусь, — крикнул Леня нам вдогонку. И действительно, солнце уже клонилось к закату. Мы подплыли ближе к берегу, который и здесь представлял собой невысокий, метров пять, обрыв, а наверху виднелась высокая трава и редкие небольшие деревья. Но вот обрыв снизился в одном месте до пологого спуска к воде. По нему легко затащить наверх байдарки, не разгружая полностью их. А рядом прибитое к берегу огромное дерево с массой сухих сучьев.

— Готовый материал для костра. — Ия решительно направил лодку к берегу. Когда через час с лишним к берегу подплыла лодка Лени, наша байдарка была уже на берегу. Рядом стояла палатка, весело полыхал костер, а на примусе кипела уха. Оказалось, что и Леня не терял времени даром. Он привез с собой десяток рыбок величиной с большую селедку, но странной, не виданной мной формы.

— Она называется «чехонь», — сказал Леня.

— Раз у вас уже есть уха, хотя и из щуки, — сказал Леня, — чехонь мы зажарим.

Я еще не знал тогда, что жареная свежая чехонь — лакомство, которое пробовали немногие. Многого я еще не знал тогда, а поэтому отнесся к сообщению спокойно:

— Чехонь так чехонь. Жарить так жарить. Кстати, а почему ты сказал, что ты охотился, а не ловил ее?

И Леня рассказал мне, что, когда он смотрел в бинокль, он высматривал на воде такие места, на которых была заметна своеобразная рябь, что ли, и словно бы пар или пена у воды. Это были места, где стадо чехони напало на стадо мальков, плавающих у поверхности.

— Понимаешь, они в этот момент заняты тем, что глушат мальков ударами хвоста по воде, а потом хватают их. В этот момент они так увлечены, что забывают об осторожности, и к ним можно незаметно подплыть на байдарке и закинуть блесну даже в край пятна, где вода кипит от брызг, фонтанчиков и выскакивающей мелюзги. И если ты попадешь туда и сразу, не давая блесне утонуть, начнешь ее вытягивать, то почти наверняка кто-нибудь ее схватит. Тогда надо, чтобы не вспугнуть стаю, потихоньку отплыть в сторону, оттаскивая с собой добычу. Потом надо осторожно вытащить ее в лодку и снова подкрадываться за второй рыбой. Какая же это рыбная ловля? Это же охота. Она мне напоминает охоту на китов с гарпуном, только в миниатюре. Это состояние рыбы называется «бой». Я тебе рассказал про «бой» чехони. Но так же бьют и жереха. На жереха мы будем охотиться только на «бою».

В этот вечер мы закатили «рыбный пир». Подавались щучья уха, жареная чехонь, хлеб черноярский и мед волжский. Быстро, по-южному стемнело. Одно было плохо: невероятные полчища комаров напали на нас. Спасали лишь диметилфталат да дым костра. Непонятно даже было, чем же питалась вся эта армада до нас? Ведь вокруг никого не было. И вдруг мы поняли, что вокруг нас есть еще люди.

Надрывный звук мотора — и через минуту маленькая лодка с гоночными обводами уже уткнулась в песок, где мы вытаскивали байдарки. Из моторки вышел человек и быстро вошел в круг костра. Темные брюки заправлены в резиновые сапоги. Ковбойка, старенькая телогрейка. На голове кепка. Белобрысый, лет двадцати шести, худой, но, чувствуется, жилистый малый.

— Здравствуйте. Рыбнадзор. Кто такие? Что делаете? — спросил он довольно холодно, озираясь по сторонам. Мы рассказали, кто мы, откуда, как решили провести здесь отпуск, порыбачить и покупаться. Парень выслушал. Спросил вдруг: «Рыбу ловили?» Мы рассказали о нашей щуке и чехони, пригласили присоединиться к празднику первой рыбы.

— Нет, спасибо. Кстати, а вы тут на корявого случайно не собираетесь? — спросил парень подозрительно.

— Корявого? А что это такое? — в свою очередь спросил я.

— Неужели не знаете, что такое корявый? А еще рыбак! — удивился парень. И он рассказал, что кличкой «корявый» называют здесь рыбаки его величество осетра.

— Вот что, ребята. Рыбу удочкой и спиннингом вы ловить можете, раз приезжие. От этого вреда нет. Но только чтобы сетей не было. И держитесь дальше от «корявого». Как можно дальше от этого греха. А завтра плывите в другое место. На Ахтубе стоять можете долго, а здесь переночевали — и не задерживайтесь. А сетка у вас есть? — вдруг прямо спросил парень.

— Какая сетка? Да я сам ихтиолог, знаю, что можно, что нельзя! — обиделся Леня, отошел и быстро вернулся с удостоверением. — Вот, видишь, ихтиолог и работаю в Институте рыбного хозяйства.

Парень внимательно прочитал удостоверение, вернул с уважением.

— А я, пожалуй, чайку у вас выпью. Все-таки вы свой, тоже рыбник, — сказал он и улыбнулся.

— Какого чайку! У нас уха, чехонь жареная. Сыр, еще из Москвы, колбаса… И вообще у нас праздник.

— Пожалуй, сырку и колбаски можно. — И парень снял телогрейку, бросил ее на траву у расстеленной клеенки и сел на нее на колени. Но прежде чем снять телогрейку, он вынул из ее кармана большой черный наган, похожий на игрушечный, и осторожно переложил его в карман брюк. Ребята смотрели во все глаза круглыми от восторга глазами. Наступила неловкая пауза.

— Вы даже не представляете, сколько всякого опасного народа здесь иногда попадается, — сказал парень, словно извиняясь.

Ужин продолжался. Парня звали Николаем. Служил на флоте. Демобилизовался. И тут кто-то из друзей познакомил его с ребятами из рыбнадзора. И те предложили ему поработать в их системе. Думал, что это так, временно. А вот работает уже пять лет. Чего только не перевидал за это время! Ведь браконьер всякий попадается. Несколько раз за оружие приходилось браться.

— Но больше так, на испуг, — смеется он. — Последнее время стало трудно. Женился, а тут ночные дежурства, уходишь, как в море, на несколько дней из дома. А бросить трудно. Дело-то благородное. Каждый раз напоминает об этом и ритуал выхода на дежурство. Выстроит начальник: «Приказываю выступить на охрану рыбных богатств Советского Союза…» — даже мурашки по коже, так задевает.

Коля прислушался вдруг, мы тоже. В тишине вечерней реки слышался звук, напоминавший монотонно, неспешно работающий мощный тракторный мотор.

— Это наш катер рыбоохраны идет. Только он такой тихоходный и шумит. Поэтому все браконьеры его за полчаса слышат.

Мотор трещал все громче и громче, а потом, казалось, все заполнилось этим звуком, и вдалеке появились сначала огни, а затем и черный силуэт похожего на буксир катера. Коля побежал к своей лодке, и через секунду оттуда взлетела в воздух белая ракета. Катер чуть повернул и пошел прямо на нас. На его темной надстройке вспыхнул и погас, а потом зачастил вспышками яркий огонь, световая азбука Морзе… Коля из своей лодки тоже ответил миганием. Вскоре он поднялся к нам.