Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

День третий. «Действительно необитаемый остров».

Сегодня мы плывем на Малый Айнов. В пути Юра рассказывал, что сегодня ему приснилось, будто штангенциркуль… умирает. «Я ему делаю искусственное дыхание, а он глаз не открывает. Проснулся в холодном поту». Мы посмеялись, а Иветта Павловна заметила:

— По суткам работаешь, вот и во сне с ним расстаться не можешь.

Над островом стоял разноголосый птичий гам. Ступая по каменным плитам, покрытым, как ковром, жирными скользкими водорослями, минуя полосу белых огромных камней, попадаем в заросли гигантских папоротников и иван-чая. Они скрывают нас с головой, и, продираясь сквозь них, мы с трудом поднимаемся по крутому берегу к скалам. Там, под козырьками выступов, — гнезда птиц.

Скалы в белых потеках, остро пахнет птичьим пометом. Юра и Иветта Павловна, позвякивая связками металлических колец, лезут под самые козырьки. Изредка переговариваются.

— Смотри, впервые у моевки птенцы выросли…

Птенцы моевок сидят в гнездах из сухих водорослей: белая грудка и головка, серые крылышки.

— Бакланята…

Черный, как сажа, птенец. Он не дается орнитологам, уходит еще глубже под скалу. Юра почти вполз в расщелину. Достал. Руки у Юры в пуху, в помете. Мгновение — и металлическое кольцо охватывает ногу птицы. Бакланенок скрывается в гнезде.

— Хохлатые бакланы занесены в Красную книгу СССР. Здесь они загнездились недавно, несколько лет назад. Гнездятся только там, где нет людей, — говорит Иветта Павловна. — Малый Айнов — действительно необитаемый остров…

Эти романтические, казалось бы, слова — «необитаемый остров» почему-то напомнили мне о практических заботах орнитологов, которые они высказывали в один из вечеров. А говорили они о том, что заповеднику очень нужно морское суденышко, чтобы ходить по Баренцеву морю и следить за жизнью птиц на островах; что надо бы заповедовать и некоторые участки акватории, окружающие эти острова, — природа-то неделима, и жизнь птиц очень тесно связана с жизнью прибрежных вод; что кроме орнитологов на островах нужны и ботаник, и ихтиологи, и геолог. Потому что необитаемые острова — это во многом еще не прочитанная книга природы…

Возвращаясь, я думала о предстоящей встрече с девочками-студентками. Что там сегодня у Лили? Как ее тупики?

…Лиля пришла домой поздно. Молча бросила под стол сумку, повалилась на кровать.

— Не буду, не буду ими заниматься никогда! — сквозь слезы повторяла она.

Марина и Лена раскрыли ее сумку: там, запутавшись в сетке, сидели два тупика. Девочки быстро надели куртки, шапки и вышли во двор. Я вышла следом. Марина, старшая, стала заниматься птицами — мерить и кольцевать. Лена записывала. Тупики шипели, долбили своими «топориками» кожаную перчатку, но Марина аккуратно и крепко держала птиц.

— Как же быть с Лилей? — спросила я, когда мы вернулись в дом. — Ведь ее практика только началась…

— Я ей помогу, — спокойно сказала Марина. — Возьму с собой на отлов куликов, а когда он кончится — будет это скоро, — пойдем вместе ловить тупиков. Здесь навык нужен. Вдвоем проще. А ловушек разных для отлова тупиков орнитологи вообще-то много перепробовали, сети оказались самыми удачными…

Наутро Лиля ушла на берег с Мариной. А тем временем Иветта Павловна сидела у рации и настойчиво повторяла: «Берег, берег, я — остров…» Она хотела выяснить, будет ли сегодня катер. Ответ был коротким: «Ждите».

И вот мы на борту катера. Долго смотрим, как машут нам на прощание пятеро стоящих на берегу. Острова снова превращаются в зеленые полоски, и только долго-долго блестит на солнце крыша кордона. Но вот и это яркое пятнышко сливается с солнечной рябью моря…

Очерк

Литая гладь изумрудно-зеленой воды простиралась до горизонта. Едва видневшийся в знойном воздухе дальний берег не бросался в глаза и не нарушал иллюзию морской дали. Таким мы увидели озеро Маныч-Гудило после долгого пути по всхолмленной степи, когда наш «газик» поднялся на возвышенное место.

На следующий день, когда мы с егерем Николаем Стасенко отправились в первое путешествие, Маныч был иным. Свежий восточный ветер гнал крупную рябь по озеру. Теперь цвет воды не имеет ничего общего с вчерашним изумрудным. Насупившийся Маныч стал грязно-серым. За ходко скользящей по волнам дюралевой лодкой «Казанкой» с подвесным мотором тянулся белесый след. Незаметно ветер разбросал тучи, и Маныч опять заискрился под ярким майским солнцем. И тогда перед нами возник остров Птичий.

Над всей землей возвышались гнезда, на которых грациозно стояли белоснежные колпицы и серые цапли. Все пространство между колпичьими гнездами было заполнено черноголовыми хохотунами, издалека их колония напоминала пестрый живой ковер. Позади длинной шеренгой высились на гнездах розовые пеликаны! Изредка то поднимались, то опускались серебристые чайки.

Птицы уже забыли про неподвижных людей и не обращали на них внимания. Колпицы, медленно поворачивая головы, созерцали суету чаек. Свежий ветер играл их косичками на голове. Иногда сильным ударом клюва колпицы атаковали близко пролетающих серебристых чаек, после чего сердито щелкали своим клювом-лопаткой. Серые цапли продолжали по-прежнему стоять на гнездах, вытянувшись во весь рост. Серебристые чайки не рисковали подлетать к ним близко: сильный острый клюв цапли — это слишком серьезно! Чуть в стороне, медленно взмахивая крыльями, проплыли в воздухе пять пеликанов и легко опустились в центре пеликаньего городка.