Олег Попцов - На суше и на море 1986

Не спалось в ту летнюю ночь и мне. Все думалось: как-то сложится мой первый самостоятельный сезон?

Лагерь-стоянку мы разбили в живописном уголке тайги, в долине небольшой бурной речушки. Поставили две палатки. Оборудовали очаг для таежного костра. Разобрали снаряжение и стали готовиться к первым маршрутам.

И началась обычная полевая жизнь геологов: многокилометровые маршруты, описание обнажений коренных пород, ведение дневника и составление геологической карты. В маршруты со мной чаще других ходили Ким с Захаром. Быстро, в считанные дни, наловчились они мастерски промывать грунт на обычном старательском лотке. Мы проводили шлиховое опробование мелких речек, чтобы определить их металлоносность. На долю Буткуса с Ивановым выпадала довольно тяжелая работа: им приходилось делать расчистки перспективных мест, проходить копуши и небольшие канавы. Савельич больше находился возле палаток, занимался хозяйственными делами, готовил неприхотливую еду, ухаживал за лошадьми.

Помня наставления своего профессора, несмотря на предупреждение Зенкова, я не только интересовался горными породами и геологической обстановкой, но и не проходил мимо старых выработок. Однажды в боковом распаде мы обнаружили обвалившийся шурф, до краев заполненный водой. Рядом возвышался небольшой отвал перемытой окатанной гальки и острых обломков горных пород.

— Какой странный бурый камень! — удивился Ким, разглядывая отвал.

— Видимо, это результат окисления и разложения серного колчедана — пирита, — пояснил я, внимательно посмотрев на отвал. — Этот минерал при разложении дает бурые окислы, напоминающие ржавчину. Здесь старатели брали из шурфа песок, промывали на бутаре или лотками, а всю промытую породу выбрасывали в отвал.

— Шибко старались тут люди! — Захар тоже заинтересовался выработкой. — Наверно, богато металла намыли.

— Не затопило бы шурф, можно было бы взять пробу и промыть на лотке, — с сожалением проговорил я и разбил геологическим молотком сильно обохренный обломок. На свежем изломе заблестели кубические кристаллы пирита. Но сколько я ни разглядывал под пятикратной лупой излом, ничего путного обнаружить не удалось. И все же интуиция подсказывала — должна быть долина металлоносной.

Во-первых, слишком уж часто встречались здесь старые, заброшенные старательские выработки. Просто так, за здорово живешь, терять драгоценное летнее время старатели не будут. Во-вторых, размышлял я, геологическая наука допускает, что пирит — один из поисковых признаков металла. Как-то я прочел у В. Л. Обручева такие строки: «Характерной особенностью песков во всем бассейне Бодайбо было большое количество «кубика», т. е. кубических кристаллов серного колчедана (пирита), мелких или крупных, большей частью уже окисленных и превращенных полностью или с поверхности в бурый железняк… Обилие «кубика» считалось показателем хорошего содержания металла в пласте» [21] В. А. Обручев. Мои путешествия по Сибири. Изд. АН СССР. М., 1963, с. 36. .

Все говорило за то, что нам следует проверить старые выработки.

Пока я изучал обломки обохренного кварца, наносил местонахождение шурфа на глазомерную карту и записывал в полевой дневник наблюдения, Захар молча обошел вокруг затопленной выработки и стал внимательно оглядывать местность.

— Иди-ка сюда! — неожиданно крикнул он.

Для невозмутимого, всегда уравновешенного Захара такая горячность была необычной. Мы с Кимом поспешили к нему.

Подошли и увидели, что наш проводник стоит возле лиственницы и рассматривает на ней старый затес.

— Тут написано, что люди, которые работали здесь, ушли вон туда… — И он махнул рукой на север.

Сколько мы с Кимом ни смотрели на затес, ничего не могли обнаружить, кроме нескольких углублений, сделанных, наверное, тупым топором.

— Эх, какие недогадливые! — кипятился Захар и терпеливо стал разъяснять значение зарубок — Две вертикальные говорят — здесь работало два человека, а горизонтальное углубление показывает направление, куда, они ушли, закончив работу. Однако люди были здесь шибко давно.

После такого разъяснения нам ничего не оставалось, как пойти по следам этих людей и попытаться обнаружить их новые выработки. Захар шел впереди, тщательно осматривая деревья в надежде обнаружить свежие затесы. С помощью горного компаса я засек направление, отметил его на карте и также двинулся вслед за проводником.

Метров через двести Захар снова обнаружил затес и на нем зарубку, показывающую новое направление. Так мы и шли, раздвигая низкорослые кусты ольхи, пробираясь через валежник, пока не достигли подошвы небольшой террасы, сложенной речными отложениями. И здесь, среди густого тальника, мы увидели старую, заброшенную выработку, уходящую в глубь террасы. Тут опять был отвал перемытых пород, сильно обохренных, как и у найденного раньше шурфа. Витим, опередив нас, осторожно подошел к «норе», принюхался и смело двинулся вперед. Но вскоре вернулся и, подойдя к хозяину, стал настойчиво «звать» его с собой: заглядывал Захару в глаза, вилял хвостом, тащил за полу плаща к заброшенной выработке.

— Ну, ладно, ладно, уж так и быть, полезем в эту нору, — ласково успокоил Захар свою собаку.

— Пойдем вместе, — решил я, извлекая из кармана небольшой огарок свечи. При его неярком свете мы шли вначале, пригибая головы, потом, когда свод кровли навис совсем низко, пришлось двинуться на коленях, а дальше пробираться и вовсе ползком. Свечку я передал Захару, а сам все время пробовал геологическим молотком прочность кровли. Она оказалась довольно устойчивой. Сначала меня это удивило, а потом я догадался, в чем дело: выработка шла по вечной мерзлоте. Вскоре наш путь преградил завал. Делать было нечего, надо возвращаться назад. Я посветил огарком свечи и, увидев возле стенки небольшой камешек, положил его в карман. Мы выбрались из «норы» с головы до пят в пыли и грязи и, должно быть, напоминали выходцев с того света.

— Ну и чучела! — ахнул Ким. — Но хорошо, что благополучно вернулись, — говорил он обрадованно. — Пошто надо лазить в эти норы? Всякое может случиться. Я уж страху набрался. Нашли хоть что-нибудь?

— Там завал. Но вот подобрали небольшой камешек. Сейчас посмотрим, — проговорил я.

При внимательном рассмотрении это оказался обломок кварца с вкраплением металла. Мне стало ясно, что район надо обследовать особенно тщательно.

После подземного путешествия мы присели отдохнуть возле устья выработки. Но Захару не сиделось. Он отошел в сторонку и стал внимательно разглядывать низкорослые кусты, потом, раздвигая их руками, двинулся влево — вдоль кромки террасы.