Джеральд Даррелл - Моя семья и другие звери

– Что это с Лесли? – встревоженно спросила мать.

Ответ она получила очень быстро: на террасе появился Лесли собственной персоной в одном полотенце вокруг чресел.

– Джерри! – зарычал он, красный как рак. – Где этот мальчишка?

– Успокойся, дорогой, – миролюбиво вступила мать. – Что случилось?

– Змеи! – рыкнул он и широко развел руки, показывая неимоверную длину, но тут же схватился за падающее полотенце. – Змеи, вот что случилось.

На гостей это произвело любопытный эффект. Те, кто нас хорошо знал, с интересом навострили уши, а вот непосвященные наверняка подумали, что Лесли не в себе, и сейчас решали, продолжить разговоры как ни в чем не бывало или срочно его скрутить, пока он на кого-нибудь не набросился.

– Ты о чем, дорогой?

– Этот засранец напустил в ванну сучьих змей, – сказал Лесли для полной ясности.

– Дорогой, что за выражения? – отреагировала мать чисто машинально и почти так же машинально добавила: – Тебе не мешало бы одеться, а то простудишься.

– Длиннющие, как шланги… Удивительно, как они меня не укусили.

– Дорогой, успокойся. Это моя вина. Я разрешила пустить туда змей, – призналась мать и пояснила для гостей: – Бедняжки пострадали от солнечного удара.

– Ну ты, мать, даешь! – вскинулся Ларри. – Дальше ехать некуда.

– Ты хоть помолчи, – осадила его мать. – Кажется, не ты оказался в ванной со змеями.

– Ларри обязательно надо влезть не в свое дело! – возмутилась Марго.

– Не в свое дело? Если наша мать вместе с Джерри запускают в ванну змей, я считаю своим долгом вмешаться.

– Замолчите уже все, – снова напомнил о себе Лесли. – Я одно хочу услышать: когда он заберет оттуда эту мерзость?

– Зачем делать из мухи слона? – воскликнула Марго.

– Если отныне мы должны совершать омовения вместе с кобрами, то я отсюда съезжаю, – предупредил всех Ларри.

– Я могу наконец принять ванну? – спросил Лесли охрипшим голосом.

– Почему бы тебе самому не вытащить их оттуда?

– В этом доме мог бы ужиться разве только Франциск Ассизский…

– Да замолчи ты, ради всего святого!

– У меня такие же права высказывать свое мнение…

– Я хочу принять ванну . Это что, такая большая просьба?

– Дорогие, не надо спорить, – вмешалась мать. – Джерри, дорогой, пойди и переложи их в раковину или еще куда-нибудь.

– Нет! Вон из дома!

– Хорошо, хорошо, только не кричи.

Я одолжил на кухне миску, куда и положил змей. К моей радости, они полностью оправились, а на извлечение из ванны отозвались громким шипением. Вернувшись на веранду, я услышал монолог Ларри, обращенный к гостям.

– Поверьте мне, этот дом – смертельная ловушка. В каждом углу и закоулке вас поджидает какой-нибудь злобный представитель фауны. Остается только удивляться, что меня еще не сделали на всю жизнь инвалидом. Безобидное желание закурить чревато большими неприятностями. Даже в собственной спальне я не чувствую себя в безопасности. Сначала меня атаковал скорпион, жуткая тварь, стреляющая ядом и разбрасывающая повсюду скорпиончиков. Потом мою комнату перевернули вверх дном сороки. Теперь у нас в ванне плавают змеи, а над домом носятся стаи гигантских альбатросов и трубят, как неисправная канализация.

– Ларри, дорогой, ты преувеличиваешь, – сказала мать, улыбаясь гостям.

– Дорогая мать, по-моему, я преуменьшаю. А как насчет той ночи, когда меня посетил Квазимодо?

– В этом не было ничего ужасного.

– Ну, тебе, может быть, доставляет удовольствие, когда тебя будит среди ночи голубь, вознамерившийся выдавить тебе глаз своим анусом…

– Всё, хватит уже о животных и птицах, – поспешила она его перебить. – Ланч готов, почему бы нам всем не перейти к столу?

– В общем, – сказал Ларри, когда все спускались с веранды, – этот пострел нам еще устроит… у него не голова, а настоящий зверинец.

Гостям показали их места, заелозили по плитке выдвигаемые стулья, все расселись, заулыбались. Но уже в следующую секунду двое подскочили с дикими воплями.

– О боже, что такое? – заволновалась мать.

– Опять, наверное, скорпионы, – всполошился Ларри и поспешно встал со стула.

– Меня кто-то укусил! В ногу!

– Ну? – Ларри с торжествующим видом обвел взглядом присутствующих. – Что я вам говорил! Если под столом завелись медведи, я не удивлюсь.

Единственным, кто не замер от ужаса при мысли о затаенной опасности, был Теодор. Он приподнял край скатерти и с серьезным видом заглянул под стол.

– Ага! – В его тихом голосе сквозил научный интерес.

– Ну, что там? – спросила мать.

Голова Теодора вынырнула из-под скатерти.

– Судя по всему… э-э… птица. Большая, черно-белая.

– Альбатрос! – возбудился Ларри.

– Нет, нет. Я бы сказал, что это разновидность чайки .

– Не шевелитесь… если вы не хотите остаться без ног! – предостерег гостей Ларри.

Если он рассчитывал людей успокоить, то добился обратного результата. Все повскакали со своих мест и попятились.

Из-под стола раздался протяженный грозный крик. То ли это было разочарование Алеко в связи с потерей добычи, то ли протест по случаю поднятой шумихи, я так и не понял.

– Джерри, излови его немедленно! – потребовал Ларри, держась на безопасном расстоянии.

– Да, дорогой, – согласилась с ним мать. – Лучше отнеси его обратно в клетку. Здесь ему нельзя оставаться.

Я осторожно отогнул скатерть. Алеко, восседавший под столом как король, сердито поглядел на меня своими желтыми глазками. Я протянул ему руку, на что он раскинул крылья и свирепо защелкал клювом, ясно давая мне понять, что с ним шутки плохи. Тогда я взял со стола салфетку и начал постепенно подбираться к клюву.

– Дружище, вам не нужна моя помощь? – спросил меня Кралефский, видимо полагая, что он как орнитолог не вправе молчать.

Я от помощи отказался, чему он был только рад. Гостям пришлось объяснить, что Алеко не в настроении, поэтому его поимка может занять некоторое время.

– Поторопись, черт возьми! Суп остывает, – напустился на меня Ларри. – Вымани чем-нибудь этого зверя. Что они едят?

– Все чайки обожают моряков [16] Парафраз песни «Девчонки обожают моряков» («All the Nice Girls Love a Sailor»), также известной как «Ship Ahoy!»; музыка Беннетта Скотта, слова Э. Дж. Миллса, 1909. , – не без удовольствия заметил Теодор.

– Прекрати! – возмутился Ларри, скривившись, словно от боли. – Нашел время для своих шуточек!

– Боже правый, какой у него свирепый вид! – воскликнул Кралефский, наблюдая за моими маневрами.

– Наверное, он голодный, а тут и мы подоспели, – продолжил Теодор в своем репертуаре.

– Теодор!

Наконец мне удалось ухватить Алеко за клюв, и я выволок его, орущего и хлопающего крыльями, из-под стола. Я взмок и разлохматился, пока его усмирил, а затем понес в клетку, где запер под аккомпанемент оскорблений и угроз, и вернулся, чтобы доесть свой ланч.