Юсси Конттинен - Сибирь научит. Как финский журналист прожил со своей семьей год в Якутии

Информацию о вредных выбросах можно получить только в самой корпорации. Чиновников из Росприроднадзора, занимающихся охраной окружающей среды, представлял в городе в 2016 году всего один человек. Дверь его офиса была заперта, а мобильный недоступен. Согласно данным РАН, в 2007 году в Норильске, по сравнению с другими регионами Красноярского края, на 44 % больше детей страдали от заболеваний крови, на 38 % – от заболеваний нервной системы, на 29 % – от заболеваний мышц и костей. Также в Норильске более часты случаи преждевременных родов и трудностей вынашивания плода. «Норильский никель» видит ситуацию в более радостных тонах. «Народ здоров, гоняет мяч, ловит рыбу, жарит шашлыки. Я на днях был в 20 километрах от города, ловил рыбу и пил воду прямо из реки», – рассказал мне заместитель директора Иванов.

Финляндия тоже внесла свой вклад в историю Норильска. В эпоху финского президента Урхо Кекконена был заключен договор, по которому финны участвовали в строительстве крупнейшего завода по плавлению никеля – Надеждинского. Финская компания Outokumpu изготовила гигантские печи взвешенной плавки, а компании Rauma-Repola и Ahlström поставили остальное оборудование. Две-три сотни финнов работали в этом закрытом городе. Дипломированный инженер Юха Юлха переехал сюда в 1981 году вместе с женой и двумя маленькими детьми на два года. «Во многом это был очень хороший опыт», – вспоминал Юха 30 лет спустя. Иностранцы жили обособленно в собственных квартирах. За едой на рынки для местных ходить было не надо, ее доставляли в город на самолетах. «Нам привозили замороженное мясо и рыбу, иногда даже греческий апельсиновый сок и даже целую овцу однажды привезли, прямо с шерстью. Свежие овощи было трудно достать, но помидоры можно было купить на рынке у продавцов, которые на этом хорошо наваривались».

За тем, что делали иностранцы, пристально следили. Например, телефонные переговоры надо было назначать за две недели. Удивительно, что местные жители как раз-таки хотели общаться с иностранцами. Несколько финнов нашли в Норильске себе жен.

Юха – настоящий ветеран Норильска, последние несколько лет он приезжал сюда как представитель финской компании Outotec. Эта компания модернизировала обогатительную станцию и плавильный цех более чем на сто миллионов евро. Финская компания Metso поставила измельчительное оборудование. «Сотрудничество с финнами всегда было, есть и будет», – уверен замдиректора Иванов. «Политическая ситуация изменится, да она и не повлияла нисколько», – добавил он.

Норильск с его шахтами и заводами – наглядный пример «достижений» экономики каторжного труда. Без лагерей ГУЛАГа, созданных Сталиным, не было бы и самого города. В период с 1935 по 1956 год в лагерях Норильска в экстремальных климатических условиях вкалывало в общей сложности полмиллиона человек. Стране срочно нужен был никель для строительства танков, а искать добровольцев сюда времени не было. В 1938 году население Норильска составляло целых 10 000 жителей, 9000 из которых были ссыльными. В год смерти Сталина заключенных в городе было 68 000, а гражданских – всего 9000 человек. Даже геолог Николай Урванцев, нашедший месторождение, работал здесь на условиях каторжника – для профессионала всегда найдется подходящая статья, говорят в России.

Удивительно, как мало что в Норильске напоминает о лагерях. Бараки снесены, колючей проволоки не видать, правда, заводы и общежития, построенные руками заключенных, все еще живы. Чтобы найти живого человека, отбывавшего заключение в Норильлаге, надо быть настоящим сыщиком. Другое дело, если бы я захотел встретиться с ветеранами ВОВ – тут же ко мне пригнали бы целый автобус, но жертв сталинских репрессий в России как бы нет. Мне все-таки удалось достать номер телефона Ольги Яскиной. «Я расскажу вам, приходите», – ответила по телефону 79-летняя женщина.

На следующий день я пришел к ней в квартиру, опоздал. Получил серьезный выговор. Яскина очень не любит, когда опаздывают, об этом она говорит прямо, с авторитетом бывшего бухгалтера. Она рассказывала свою историю очень четко, не отвлекаясь, как бывает у пожилых.

«Когда говорят, что город строили комсомольцы, врут. Норильск строили «комсомольцы» с номерами, нашитыми на спине. Типа меня. Мой номер был Х401.

Не только на спине – он был на всей одежде, на носках, на лифчиках», – рассказывала она.

Яскина родилась в Польше, но после войны ее отец, который симпатизировал СССР, решил перевезти семью в Советский Союз. Решение это было явной ошибкой. Их очень быстро объявили врагами народа и сослали в Пермский край, на Урал. Там 16-летняя девочка была осуждена по печально известной 58-й статье Уголовного кодекса – за измену родине. «Моя вина была в том, что я написала подруге, дочке других ссыльных, мол, не плачь, Марусь, и для нас взойдет солнце», – вспоминала Яскина, чуть не плача.

В Норильске Яскину поселили в лагерь принудительных работ номер шесть к 12 000 других ссыльных женщин. Нет, тут женщины не занимались типичной «женской работой» – они наравне с мужчинами строили город. Они жгли костры, чтобы растопить вечную мерзлоту и выкопать глубокий котлован для фундамента зданий. Работали шесть дней в неделю с восьми утра до восьми вечера. «Улица Ленина, 10, Богдана Хмельницкого, 21, больше не помню, – перечисляла Яскина построенные ею дома. – Кто умел – возводил стены, я на тележке подвозила раствор и поднимала его на этажи». В женских бараках было тепло, но еда была скудная. «Кормили утром и вечером после работы. Перловка, капуста, чай, иногда картошку давали, редко когда мясо. На работе давали маленький пакетик с тоненьким ломтиком хлеба, иногда селедку. Я голодала, шла, и меня шатало. Когда освободилась, я весила 40 кг».

Яскина провела в лагере год, а потом все изменилось. 5 марта 1953 года новость о смерти Сталина моментально разлетелась среди заключенных. «Старухи плакали в платки, – язвительно смеется Яскина. – Но я внутри радовалась. Слава тебе, Господи!» Смерть деспота зародила в заключенных надежды на освобождение. Но они не сбылись, какое огромное разочарование! В мае 1953 года в Норильском лагере поднялось восстание. На практике это означало забастовку. «Мы не пошли на работу. Никто. Только подлизы пошли», – вспоминала Яскина.

Заключенные требовали пересмотра постановлений суда, сокращения рабочего дня, улучшения бытовых условий и прекращения злоупотреблений положением. В числе последнего, например, водяной карцер – камера, на 20 см залитая водой. Восстание подавили частично переговорами, частично при помощи оружия. Зачинщиков вывезли. Многие из них были украинцы или прибалты, они смелее шли на сопротивление. Протесты все-таки дали результаты. «Нас стали отпускать в магазин и на работу без вооруженной охраны», – рассказывала Яскина.