Владимир Дружинин - В нашем квадрате тайфун

Позванивают колокольчики, гонги. Да, резких звуков здесь не терпят, и вы не услышите ни одного. Пушисто-мягкие прикосновения рождают, выражаясь поместному, и стебель мелодии, и ее цветы, то есть ее отделку, чарующую вас необыкновенным, прямо-таки искрящимся богатством оттенков.

Рядом со мной сидит индонезиец, столичный журналист. Я сказал ему, что мелодии Индонезии, как ни странно, гораздо ближе нам, чем, например, «японские.

— Ничего странного, — ответил он. — Япония жила замкнуто, а мы… — он развел ладони, — мы всегда открытая страна. Для всех кораблей, для всех влияний.

И в самом деле, в музыке страны, при всем своеобразии целого, есть вплетения индийские, арабские, а в современных напевах и европейские…

Вместе с нами прибыли на концерт музыканты с нашего теплохода. Они подсели к индонезийцам, грянули знакомую у нас «Песню об Индонезии». Те заулыбались и тотчас же присоединились к нашему эстрадному оркестру. Я люблю эту песню, но никогда она не звучала так трогательно.

Земле, стонущей в рабстве, земле, обагренной кровью отцов, посвятил ее композитор Исмаил Марзуки. Патриоты пели ее на привале в джунглях, пели, шагая в бой…

Музыка просит танца, говорят здесь, просит, как дерево— птиц. И начались танцы.

Они описаны не раз, как и гамеланг, но не сказать о них я не могу. К тому же надеюсь сообщить подробности, которые читатель не найдет в книгах. Я уже упоминал про походку индонезийки: она идет, как будто не касаясь земли. Не знаю, есть ли где еще в мире такая походка. Она уже сама по себе танец.

На эстраде — танцовщица. Одета она принцессой из древней яванской легенды. Шаровары из красного бархата, оканчивающиеся пониже колен, неполная, открытая сбоку юбка, с одного края длиннее шаровар, расшитая кофта с рукавчиками до локтей, а поверх пелеринка из алого шелка, откинутая на спину. И еще два шарфа вокруг талии, желтый и зеленый, а на ногах индийского стиля браслеты, черные, с позолотой. Танцевать в таком уборе не очень-то легко, но ведь девушка в самом деле изображает принцессу. Она — Опта, дочь царя из страны Митхила. Языком танца она рассказывает, как ее похитил злой великан, как горько ей было в неволе, во дворце злодея. К счастью, боги помогли ей бежать, превратив ее в лисицу.

И тут опять пахнуло Индией. Ведь Сита — героиня эпической поэмы Рамаяна. Похищает ее Равана, глава демонов-ракшасов, а спасает из плена великий воин, победитель Рама. Но здесь, в индонезийском варианте, Рамы нет. Запев индийский, а концовка другого происхождения, присущая фольклору малайских народов. Стоит вспомнить сказки Японии, Китая о женщинах-лисицах.

Танец сложен. Мы любуемся замечательной техникой артистки, грациозной плавностью ее движений. Они так красноречивы, что сюжет в общих чертах ясен. Но, конечно, местные зрители понимают каждое «слово» пластического языка. Еще бы! Любая девушка на Яве умеет объясняться на нем, стоя на веранде, со своим кавалером, ожидающим на улице. Рука, опущенная вдоль тела означает: «хочу, чтобы ты был со мной»; сложенные ладони — просьба или молитва; ладонь, прикрывающая глаза, — слезы; похлопывания по бедру веером или рукой — печаль. Словарь профессиональной танцовщицы займет не одну страницу. Создавался он веками, как и сюжеты танца-пантомимы.

У Ситы единственный аксессуар — маска лисицы, надеваемая под конец, оскаленная, с мелкими острыми зубами, красная с золотом. Уходит милая гибкая Сита с эстрады быстро, не раскланиваясь, будто исчезает с последними всплесками гамеланга.

Ее сменяет девушка, одетая легче, в голубой блузке и длинном саронге. Движения ног скрыты. Впрочем, в индонезийском танце их роль второстепенная, главная выполняется руками. Но уж тут подвижен каждый мускул, от плеча до кончиков пальцев. У танцовщицы руки — крылья, она взмахивает ими, обегая эстраду. Значит, она летит… Это танец радости, юности. Гамеланг звенит, словно сотня серебряных колокольчиков, а один из ударников, бьющий по тромпонгу, тоненько вскрикивает: «а-ай, а-а-ай!»

Третий танец тоже яванский. На свет появился ребенок, и благословить его пришла богиня со свитой из трех девушек. Богиня стройнее и красивее своих служительниц.

Танцовщицы почти не сходят с места, зато голые руки их, плечи, шеи — в непрерывном движении. От красавицы богини трудно оторвать глаза — шарф в ее пальцах то взлетает, то натягивается, схваченный за концы, настороженно застывает. Богиня требует тишины, покоя для новорожденного.

До сих пор мы видели танцевальную классику — крохотную ее частицу, понятно. Мы ведь не были на острове Бали, славящемся своими танцевальными представлениями, Некоторые из них включают монологи, пение.

А вот новый танец, созданный в наше время. На эстраде парами юноши и девушки. Пляшут они, не касаясь друг друга, связующим звеном для пары служит цветной платок. Танцоры кружатся и, держа платок над головой, крутят своих партнерш. Этот изящный танец, имеющий в основе пляски Суматры, одобрен Обществом развития национальной культуры «Лекра». Оно опасается вредного влияния западных танцев на молодежь.

Еще один новый танец. Девушки в саронгах изображают труд крестьянина — посев, уборку урожая…

Концерт окончен.

Подхожу к ларьку с сувенирами. И здесь — как бы продолжение концерта. Передо мной застывший танец, фигурки танцовщиц, мастерски вырезанные из дерева. Они подчеркнуто тонкие, вытянутые, скульптор слегка нарушил естественные пропорции, чтобы ярче выразить идеал красоты. До чего же хороши эти сандаловые принцессы и богини! Одно из многих чудес народного искусства в том и состоит, что гротеск не обязательно карикатурен, в данном случае он усиливает прекрасное.

Замечательное художественное дарование индонезийцев видно и в уже знакомых нам картинах, вышитых соломой, и в изделиях из металла, кости и рога. Вот птица Гаруда из рога буйвола. Серебряный браслет в виде змеи, узорчатая палочка — чесать спину, брошка из стальной пластинки, к которой прикреплен натуральный жук, крупный, с ярко-зелеными, твердыми, как жесть, надкрыльями. Крисы разных фасонов. Изобретательность умельцев не знает предела. И все же, если вы спросите меня, где шедевры Индонезии, каков ее главный вклад в мировое искусство, я отвечу — танец.

По преданию, бог Индра — да, индуистский бог Индра, ибо герои и боги Индии густо заселили яванский эпос — расщепил драгоценный камень на семь частей и сотворил семерых нимф «дедари», первых танцовщиц. Нельзя представить себе Индонезию без танца. И без гамеланга. Ведь и он — выдающееся творение народа. Европейцу, который вздумает кичиться своей музыкальной культурой перед индонезийцем, следует указать, что в Европе нег народных оркестров, равных по сложности, по богатству оттенков гамелангу. В нем ведь до пятнадцати различных инструментов! И нет в Европе народной нотной грамоты, которая в Индонезии существует с давних пор и передается из рода в род.