Фрэнк Шрейдер - Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

— Выключай сцепление, — кричу я.

Поздно. Джип угрожающе кренится на бок, густая желеподобная грязь подступает к самой двери, где, орудуя рычагами и акселератором, сидит Элен.

— Прыгай!

Облегченный джип качается, соскальзывает с бревна и выпрямляется. Элен счищает с брюк вонючую грязь, взбирается на свое место и снова включает лебедку, а я склоняюсь над веревкой, чтобы одолеть эти последние пятнадцать футов… Ослабевшие, полумертвые от усталости, мы наконец снова на твердой земле. Когда я сворачиваю остатки веревки и кидаю ее на нос, я не чувствую ни радости, ни облегчения — только тупой ужас при мысли, что все это может еще не раз повториться.

День уже кончался, и мы проехали ровно столько, чтобы избавиться от насекомых, которые столбом вились над болотом. Мы во весь рост растягиваемся на крыше джипа, стараясь не упустить ни одной капли прохладного воздуха. Я едва в силах повернуть голову, когда Элен сказала, что кто-то идет.

По дороге, насвистывая, как это принято в Чьяпасе при встрече с незнакомцами, шел седовласый человек. Он снял шляпу, затем последовали привычные вопросы и ответы. Элен спросила, есть ли поблизости река. Старик покачал головой.

— Далеко, за много лиг [14] Лига — старинная мера длины; сухопутная лига — 4,83 км, морская лига — 5,56 км. . Но у меня есть колодец, и я живу в Хоакин-Амаро, всего в одной лиге отсюда. Вы можете искупаться и провести у меня ночь.

Но как ни заманчиво было его предложение, мысль о трех дополнительных милях до его дома казалась невыносимой, когда мы за весь день прошли чуть больше половины этого расстояния. Мы поблагодарили, и он пошел своей дорогой.

В ту ночь Дина спала снаружи, видно предпочитая москитов духоте джипа. Лежа на влажных койках, мы сквозь дымку предельной усталости смутно слышали непрестанное гудение насекомых, нестройные пронзительные крики попугаев, шорохи травы в зарослях под ногами перепуганного зверька, рычание ягуара в горах и испуганное бормотание обезьян.

На следующее утро мы проснулись поздно и, когда вставали, услышали тот же свист и мягкий голос, называвший нас по именам. Это снова появился сеньор Кабрера, тот старик, что был так добр к нам накануне.

— Не оставляйте свою собаку ночью в лесу, — сказал он. — Несколько дней тому назад недалеко от моей деревни хищники задрали ночью корову. — Тут он махнул рукой в сторону, откуда пришел. — И сказал жене, что вы заедете к нам. Когда начнется Хоакин-Амаро, мой дом первый по правой стороне. Очень прошу вас подкрепиться у нас, прежде чем вы поедете дальше.

Мы поблагодарили и с готовностью приняли приглашение. Он выпил с нами чашку кофе, съел несколько сушеных фруктов и, еще раз напомнив о хищниках, пошел своей дорогой.

Если учесть нашу среднюю скорость за последние дни, то три мили до Хоакин-Амаро мы проделали в рекордное время. Эта деревня была чуть побольше тех, что мы проезжали, и раскинулась на берегу соленой лагуны в нескольких милях от Тихого океана. Нам показалось, что мы попали в тропическую Венецию. По спокойной воде скользили длинные каноэ, управляемые шестами.

На выбеленных кольях, словно театральные декорации, висели натянутые белые рыбачьи сети. Розовые креветки, сохнущие на солнце, оранжевые гибискусы и пурпурные буганвиллеи, растущие вокруг травяных хижин, еще больше оттеняли свежую зелень обступивших деревню джунглей. Мы остановились у первого дома справа, где на кустах лежала разложенная для просушки белая нижняя юбка с оборками. И еще прежде, чем сеньора Кабрера вышла к нам навстречу, мы уже знали, что она из племени тепехуа. Ее коричневое лицо казалось особенно темным под серебряными волосами, и, хотя ленты и блуза с квадратным вырезом полиняли, походка ее была необыкновенно горделива.

— Я жду вас, — улыбнулась она. — Муж сказал, что вы хотите искупаться.

Как хорошо, что она сказала это, прежде чем хорошенько нас разглядела. Конечно, нам необходимо было выкупаться: мы были с ног до головы облеплены грязью. Она повела нас в баню; это был огороженный с трех сторон навес, крытый пальмовыми листьями, высотой мне до плеча, с каменным столом и жестяным ведром, из которого мы черпали воду половинкой тыквы. Я составил бригаду водоносов в единственном числе и курсировал между колодцем и баней, а Элен прилежно соскребала грязь волокнистой растительной мочалкой estropajo, которая скоро вернула розовый блеск ее коже. Потом мы поменялись ролями, и Элен таскала воду, пока я отмывался. Вся процедура совершалась под музыку: металлом позванивали струйки воды, льющейся в ведерко, да блаженно похрюкивали две жирные свиньи, с комфортом развалившиеся в густой грязи ближайшей лужи. Мне было очень хорошо знакомо это ощущение, но их восторгов я не разделял.

Так мы плескались целый час, а потом, освеженные прохладной водой, надели чистые костюмы. Вместе со стайкой любопытных ребятишек, которые все время наблюдали за нами, мы отправились к сеньоре Кабрере под навес ее дома. Как и другие хижины, домик, сделанный из глины и покрытый пальмовыми листьями, не имел окон. Земляной пол единственной комнаты был чисто выметен, у стен висели гамаки, а в углу виднелось несколько свернутых циновок из тростника. На противоположной стене перед изображением мадонны Гуаделупской мерцала зажженная свеча.

Мы с Элен покачивались в гамаке в тени навеса, а сеньора тем временем готовила тортиллы. Она растерла на большом плоском камне смоченные лимонной водой зерна, сплющила получившуюся массу меж двух банановых листьев и налепила плоские лепешки по стенкам полукруглой печи, имеющей форму чаши. Когда лепешки испеклись, она протянула каждому горячую поджаристую тортиллу и горсть сухих креветок. Только теперь мы почувствовали, что страшно проголодались. После Трес-Пикоса мы не имели во рту ничего, кроме сухого молока в порошке, кофе и горстки сушеных фруктов. Так мы сидели, грызли креветок, смакуя кусочки белого мяса, и отвечали на жадные расспросы сеньоры о Теуинтепеке. Она жила всего в ста пятидесяти милях от города, но с тех нор как вышла замуж, что произошло сорок лет назад, не бывала в родных местах.

Наслаждаясь бездельем, мы лениво покачивались в гамаках. Ребятишки приходили, лукаво поглядывали на нас и убегали. Заснуть мешали только неугомонные костлявые куры: они то и дело вскакивали на стол, пытаясь поклевать кукурузных зерен. Но сеньора неизменно пресекала все их попытки. Я почти забыл, что впереди, до Тапачулы, оставалось еще почти две сотни миль. И хотя сеньора Кабрера уговаривала нас переночевать, мы решили не упускать оставшихся дневных часов.

— Спасибо за все и, пожалуйста, передайте привет вашему мужу.

— Que le vaya bien, — крикнула она нам вслед и поспешила к дому: куры воспользовались тем, что мы ее отвлекли, и забрались в глиняную миску с кукурузой.