Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

12 мая . Метет метель. Северо-восточный ветер дует со скоростью около 13 метров в секунду. Температура воздуха минус 12- 14°. Под влиянием ветра льдина продолжает дрейфовать к юго-западу. Наблюдения проводить трудно: снег забивается в приборы, залепляет лицо. Даже очки не спасают. Ветер рвет из рук тетрадь и, если зазеваешься, моментально унесет ее. Стрелки гальванометров, несмотря на защитный кожух, мечутся, что очень затрудняет отсчеты. Снег переметает так быстро, что цепочка моих довольно глубоких следов за время наблюдений исчезла. Подует ветер с одной стороны — и мириады снежинок летят за ним, изменит направление-снежинки несутся в другую сторону. Поэтому меняется и рельеф поверхности снежного покрова. Оси всех сугробов и застругов ориентированы по направлению ветра.

За ночь пурга поработала на славу — приборы и оборудование совсем замело. Занесены входы в тамбуры и палатки, а около штабелей грузов образовались высокие сугробы.

Разгребаем сугробы у входов в палатки, очищаем от снега приборы, откапываем грузы, на месте которых возникли целые снежные холмы. Даже самый опытный глаз не сможет определить, что под ними погребены какие-то грузы. Дежурный повар в течение двух часов искал мешок с замёрзшим хлебом, отчаялся и уже хотел кормить нас за обедом галетами, как вдруг обнаружил его под одним из таких бугров.

Вчера два выпущенных аэрологами радиозонда поднялись до высоты 20 километров, что позволило получить «разрез» двух циклонов, проникших так далеко на север. За период дрейфа такие наблюдения позволили опровергнуть неправильное представление о неизменности нижней границы стратосферы — тропопаузы и ее небольшой высоте в Центральной Арктике. Теперь мы знаем, что тропопауза в высоких широтах подвержена таким же колебаниям, как и в средних.

Вообще весьма существенно изменилось представление о вертикальном строении атмосферы над Центральной Арктикой. Стало известно, что в высокие широты через Охотское и Берингово моря проникают массы теплого воздуха с Тихого океана. Этот воздух часто распространяется над приледным (100-200 м) холодным слоем по всей высоте тропосферы, причем мощность этих теплых масс воздуха достигает иногда 7-8 километров. При подобных условиях часто происходит «обвал» холодного арктического воздуха из околополюсного района на европейскую часть Советского Союза и Западную Сибирь.

14 мая была отмечена самая высокая температура воздуха: минус 2,8°. Морозы постепенно отступают. Трещина между лагерем и аэродромом разошлась на 20 сантиметров. Пытаясь сфотографировать ее, я не заметил, как ступил ногой на висячий снежный карниз. Под моей тяжестью снег обрушился, и я свалился вниз, но быстро выбрался из трещины на кромку льда и отполз подальше от опасного места.

Становится тепло, и солнечные лучи, проникая сквозь снег, вызывают порчу продуктов. Особенно быстро портятся эскалопы, бифштексы и отбивные. Надо спасать их. Но как? Решили построить нечто вроде ледника. Ледник для продуктов на дрейфующих льдах — вот парадокс! Проект ледника разработал Ваня Петров. Мы сколотили из досок каркас, затем из фанеры сделали крышу, а потом все сооружение засыпали снегом, оставив только узкий лаз.

Занимаясь нивелировкой профиля ледяного поля, мы неожиданно натолкнулись на полутораметровую трещину, которая проходила в 300 метрах западнее лагеря с юга на север, хотя до сих пор никто и не подозревал о ее существовании. Днем в районе самого лагеря была обнаружена еще одна трещина. Размеры льдины сейчас невелики: с востока на запад длина ее составляет около 800 метров, с юга на север — около 1000 метров, причем эту площадь разрывают еще две узкие трещины. А сколько их еще скрыто под снегом, неизвестно.

Составили аварийное расписание с указанием обязанностей каждого в случае катастрофы. Рассредоточили грузы. Для спешного переезда держим наготове трое аварийных нарт с запасами продовольствия, горючего, одежды, отопительными приборами и аварийной радиостанцией. Приготовили индивидуальные аварийные рюкзаки, в которых должны быть шоколад, шпиг, мясные консервы, сгущенное молоко, какао, галеты, коньяк, а также папиросы, спички, мыло, кружка, иголка с нитками, полотенце, шерстяные носки, теплые портянки, шерстяное белье, перчатки, шерстяные и меховые рукавицы и сапоги.

Вечером установили новую 15-метровую радиомачту, подъем которой оказался очень сложным делом: она состоит из нескольких металлических трубок, насаженных одна на другую. Поднимать ее пришлось за тросовые оттяжки. Это требует большой согласованности движений всех работающих: достаточно посильнее потянуть за одну из оттяжек, как мачта изгибается и падает. Наконец мачта поднята, но стоит не прямо, а изогнувшись, как огромный знак интеграла. Курко сразу забегал от растяжки к растяжке, манипулируя тальрепами {1} 1 Так в тексте. Правильное написание — талреп — V_E. , и вскоре мачта выпрямилась.

При проведении дневных наблюдений я обнаружил, что на наших термометрических площадках, должно быть, опять похозяйничал Ропак вместе со своим приятелем-медвежонком. Они утащили куда-то максимальный термометр и меховые подстилки, лежавшие у актинометрического пульта и термометрических столиков, разбросали остальные термометры и истоптали снег на площадке.

Немного спустя выяснилось, что Ропак этими проказами не ограничился. У Чуканина пропал минимальный термометр. После первых проказ Ропака пробовали привязывать, но кто-то его постоянно освобождал.

На этот раз я твердо решил выдрать пса — поймал и потащил его на место преступления. Почуяв неладное, он пытался сопротивляться, но я был неумолим. Во всем этом происшествии удивительно вел себя медвежонок. Когда я поволок Ропака на площадку, медвежонок засеменил сзади на своих коротких неуклюжих лапах, норовя вплотную прижаться к собаке. Притащив Ропака на истоптанную площадку, я потыкал его носом в лунку, оставшуюся на месте исчезнувшего термометра, а затем, решив, что Ропак понял, в чем его вина, приступил к экзекуции, воспользовавшись для этого вторым концом поводка. Но пес, очевидно, не понял, за что его бьют, и сначала даже растерялся, а потом, несмотря на свой мирный нрав, рассвирепел, шерсть на нем вздыбилась, и он весь ощетинился.

Как только я стал хлестать Ропака, медвежонок самоотверженно бросился к нему. Если удар вместо Ропака попадал медвежонку, он отскакивал, ревел от боли и обиды, но затем опять бросался на выручку друга, и все повторялось сначала. Наконец я отпустил Ропака, и он большими прыжками помчался в лагерь. Медвежонок бросился догонять своего перепуганного друга.

Но едва я успел вернуться в лагерь, как Чуканин позвал меня за радиопалатку и указал на лежащие на снегу три ртутных термометра. Два из них оказались моими, а один — чуканинским. Перетащил их сюда действительно Ропак.