Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

24 мая . К юго-востоку на низких облаках стали хорошо заметны темные полосы «водяного» неба. Очевидно, там находятся большие участки чистой воды. На западе видно белесоватое отсвечивание облаков, так называемое ледяное небо, что свидетельствует о скоплении там льдов.

Ваня Петров и Женя Яцун отправились осматривать аэродромное поле, чтобы выяснить, не разломало ли его еще за последние дни сильным ветром. Кроме винтовки они захватили с собой электромостик (прибор для измерения температуры с помощью электротермометров), так как мы давно не измеряли температуру льда на опытных площадках аэродромного поля. Я ушел осматривать западную трещину.

Подошло время дневных наблюдений, а Ваня с Женей еще не вернулись. Обеспокоенный долгим отсутствием товарищей, я отправился их разыскивать. Вскоре я нашел их. Оказывается, одна из трещин так быстро разошлась, что они не успели перетащить электромостик и теперь бегали вдоль края разводья, пытаясь как-нибудь достать оставленный прибор. Трещина вскоре превратилась в широкое разводье. Боясь, что при дальнейших подвижная льда прибор может погибнуть, мы бросились в лагерь, разыскали клипербот, быстро надули его и на нартах подвезли к разводью.

Особенно неприятные ощущения охватили нас при взгляде на свинцовую воду разводья. Понятно, что ни малейшего желания выкупаться в воде с температурой около —2° у нас не было.

Шагнуть в резиновую лодку с кромки трещины, возвышающейся над водой более чем на полметра, не только трудно, но и просто опасно, потому что кромка под тяжестью человека может легко обломиться. Женя Яцун чуть-чуть не принял такую «ванну», неосторожно ступив на край снежного карниза, который рухнул в воду. Такие карнизы — выступы снежного берега, нависшие над водой, — представляют собой настоящие ловушки. Пришлось обрушить его. После этого стало несколько удобнее садиться в лодку. Первому это удалось легко, так как второй в это время удерживал клипербот за веревку, а последнему — значительно труднее, ибо подтягивать лодку к «берегу» было уже некому. Но все обошлось благополучно.

Мы с Ваней, оставив Яцуна на берегу, удачно переплыли 25-метровое разводье. Лодка пристала к другому «берегу», но вылезти на лед оказалось очень трудно. Мне пришлось прижимать клипербот к берегу веслом, пока Ваня осторожно выбрался на лёд сходил за мостиком и снова залез в лодку. Затем мы вернулись обратно, передали мостик Яцуну и так осмелели, что решились на более рискованное путешествие — обследовать трещины из клипербота. Осторожно оттолкнувшись от «берега», мы тронулись в путь. Сначала подвигались очень осторожно и медленно, гребя, как на каноэ-двойке.

Понемногу наши движения становились все более уверенными, и лодка заскользила на воде. Я сидел на носу и зорко следил за тем, чтобы мы не налетели на льдинки, которые плавали в разводье и легко могли порвать лодку.

Первое разводье кончилось, вернее, слилось со вторым. Если первое казалось речкой, то второе — шириной 50 метров — было уже настоящей рекой только с необычными «берегами» из свежевсторошенных глыб молодого полутораметрового льда. Льдины были хаотически нагромождены друг на друга, их сочетания можно было принять за причудливые скульптурные группы и отдельные фигуры, словно изваянные из белого и голубого мрамора.

Вот перед нами белый медведь, вставший на дыбы. В первый момент я даже бросил весло и схватился за винтовку: прямо на нас надвигался ледяной берег, а на нем стоял, как живой, подавшись вперед всем корпусом и опираясь передними лапами на глыбу льда, громадный мишка. Немного дальше на самом обрыве виднелась огромная ледяная голова, напоминавшая голову из «Руслана и Людмилы». Близко приближаться к ней опасно: она хотя и не чихнет, но может легко обрушиться в воду.

Медленно плывем дальше. Встречаем и тяжеловоза-першерона, застывшего в порыве сдвинуть громадный груз, и доисторического мамонта, и какой-то невообразимый этюд ньюиста, изобразившего непонятные геометрические формы.

Мимо отвесных стен торосов по кромкам льда, возвышающимся на 2-3 метра над водой, проезжать было опасно, так как они при малейшем дуновении могут легко обрушиться и раздавить лодку. Сквозь прозрачную воду легко разглядеть причудливо выступающие подсовы льда — результат сжатий. В одном месте подсовы полуметрового льда состояли из четырех слоев. Какие силы сжатия были нужны для того, чтобы взломать лед и нагромоздить льдины на льдины! В воде особенно резко выделяется темно-голубая окраска льда, а сама вода, казавшаяся с берега серой и холодной, здесь, у ледяных кромок, совсем другая — прозрачная и нежно-бирюзовая, что придает ей даже теплоту.

После такой прогулки вернулись в лагерь в очень хорошем настроении. Путешествие принесло и существенную пользу: теперь на карте глазомерной съемки нашей льдины вся сеть трещин и разводья будут изображены точно.

31 мая . Сегодня исполнилось два месяца работы нашей дрейфующей станции. Сколько вложено труда в организацию и устройство этого настоящего научного городка, возникшего на льду! Когда смотришь на лагерь издалека, то он кажется целым поселком. Вот резко выделяются на белоснежном фоне палатки: там большие, здесь поменьше, одни черные, другие белые, есть и зеленые. Среди них есть и жилые, и палатки-лаборатории, в которых установлены точные и сложные приборы вплоть до новейших магнитных «комбайнов», записывающих на пленку малеишие изменения магнитного поля земли. В отдельной палатке стоит замысловатый маятниковый прибор. Погребников иногда по целым суткам возится над определением величины ускорения силы тяжести земли.

В дальнейшем эти наблюдения будут использованы учеными для уточнения истинной формы земли — геоида.

В центре лагеря выделяется большая камбузная палатка, служащая одновременно и кают-компанией. К ней от всех палаток тянутся извилистые тропинки.

А вот жилая палатка гидрологов. Прямо против входа в нее, у круглого иллюминатора, сооружен большой стол, заставленный разной химической посудой и множеством склянок с реактивами.

На полу в ящиках и чемоданчиках хранятся многочисленные бутылочки с пробами воды, взятыми с разных глубин океана. Особенно тщательно хранятся бутылочки с надписью «Хранить от мороза». В них находятся склянки с «нормальной» водой эталоном для химических анализов.

Большая палатка аэрометеорологов имеет «предбанник», отделенный от основной ее части матерчатым пологом. Здесь живут трое: Костя Чуканин, Вася Канаки и Вася Благодаров. В «предбаннике» установлен ртутный барометр, хранится разное оборудование. Здесь же, у входа, стоит всегда наготове снайперская винтовка Васи Канаки. В самой палатке кроме трех коек втиснуты еще три стола. На одном находятся приборы и рация для приема сигналов радиозондов. Эти сложные приборы с радиопередатчиками, привязанные к шарам-пилотам, регистрируют давление, температуру и влажность воздуха, передавая радиосигналы с высоты до тех пор, пока шар не лопнет. Рядом стоит второй стол, где ведется монтаж и проверка приборов, предназначенных для новых радиозондов. В другой стороне можно разглядеть и стол метеоролога, где размещены его приборы и журналы с записями.