Гурий Яковлев - Ледовые пути Арктики

Сомов разрешил снять с медведя шкуру. За это дело, конечно, взялся Канаки. Сделав по всем правилам несколько надрезов, он очень умело отделил шкуру от туши.

Нашлись любители зоологии: их очень заинтересовало, чем питается белый медведь на дрейфующем льду, находясь за тысячи километров от земли. Дождавшись, когда Канаки снимет шкуру, они сразу же вспороли желудок зверя и, рассмотрев содержимое желудка, невольно ахнули. Там оказалось немного кислой капусты, несколько спичек и окурков от папирос. Действительно, было чему поразиться!

Зяма и Миша Погребников решили отправиться по следам медведя, чтобы выяснить, откуда он пришел. Следы четко отпечатались на снегу в виде больших почти круглых вмятин величиной с тарелку. Сначала они привели наших следопытов к хранилищу мясных полуфабрикатов. У входа в ледник весь снег был разворочен; видимо, медведь подбирался к припасам, но, услышав голоси Саши Дмитриева, переменил решение. Дальше следы вели к краю ледяного поля и, перевалив через торосы, направлялись к деревянному столбику — реперу, вмороженному в лед и обложенному для предохранения от вытаивания пустыми мешками. Медведь и здесь искал что-нибудь съедобное, так как мешки были разбросаны. Далее следы поворачивали к заброшенному аэродрому и там петляли в разных направлениях. В одном месте снег был разрыт, а под ним Зяма обнаружил грязный изгрызенный лед.

— Миша, смотри. Вот где разгадка содержимого медвежьего I желудка. Здесь когда-то летчики вылили остатки борща, они и привлекли зверя.

— Видимо, эта вегетарианская пища не очень пришлась ему по вкусу, — смеясь ответил Миша, — раз он пошел искать более сытного завтрака в лагере.

С аэродрома следы уходили прямо на север и терялись вдали.

— Эх, если бы у нас был самолет, — с горечью сказал Зяма, — мы бы узнали, откуда зверь пришел к нам в лагерь.

Действительно, если самолет летит низко, то на снегу хорошо заметны медвежьи следы. Они идут ровной цепочкой по гладкому льду, петляют в торосах, затем снова вырываются на ровный лед. Часто с самолета видны и сами медведи. Услышав гул самолета, они не убегают, как трусливые волки, а, наоборот, останавливаются и, подняв морду, с любопытством разглядывают незнакомого шумного гостя.

14 июня . Первый дождь — и без перерыва целый день! Снег тает прямо на глазах, под ним скапливается масса талой воды. Даже в сугробах снег пропитался водой, стекающей в более низкие места. Возле буровых скважин стоят большие лужи, хотя отверстия скважин замерзли.

Все натянули высокие резиновые сапоги, так как остальная обувь быстро намокает. Снег сделался рыхлым, ноги глубоко проваливаются. Ходить стало не только трудно, но и опасно: под снегом много замаскированных ям и трещин, куда можно неожиданно провалиться.

Даже Ропак не решается теперь беззаботно резвиться: он поминутно проваливается до самого туловища, оставляя в снегу глубокие вмятины. Только мощные рывки дают ему возможность освободиться из снежного плена. К удивлению, он очень ловко определяет местонахождение трещин и ям, за что мы в шутку прозвали его трещиноискателем. Должно быть, он просто чует их, потому что мы не раз видели, как бегущий Ропак неожиданно останавливался, обнюхивал снег, затем сворачивал в сторону и, обойдя опасное место, продолжал бежать в прежнем направлении. Проверишь — действительно, на этом месте яма или трещина, и даже позавидуешь его способностям…

15 июня . Дождь льет вторые сутки. Можно сказать, что период таяния, о котором по-разному говорили в кают-компании, вступил в свои права. Все тает, кругом вода. Снег быстро оседает. На буграх и перешейках обнажилась сетка термических трещин, густо покрывающих лед. То тут, то там появляются темные пятна. Это участки смоченного талой водой снега, места будущих снежниц. Гряды торосов, ранее сливавшиеся с однообразной белизной поля, сбросили снеговые шапки и серо-голубыми надолбами опоясали нашу льдину.

Ходить приходится уже по колено в талой воде. Работать в таких условиях очень трудно: сильно мерзнут ноги. Кто догадался взять обувь на два-три номера больше, чувствует себя прекрасно: на шерстяные носки натягивают еще меховые «унтята».

Вода атакует палатки. Палатку Комарова пришлось перетащить на более высокое место. Но шутка ли перенести обжитую палатку, да еще такую, которая одновременно служила и оптико-механической мастерской, и «кинофабрикой»! Она была начинена таким количеством имущества, что оставалось только удивляться, как все это там умещалось. Когда содержимое палатки вытащили, то оно заняло почти половицу территории станции. Пустую палатку перенесли на ледяной бугор, установили и стали вносить вещи. Вскоре оказалось, что половина имущества обратно не влезает…

Сомов и Никитин не пошли на такую операцию со своей палаткой, хотя она тоже находилась в плачевном состоянии. Комаров даже предлагал соорудить для них плот, чтобы подъезжать к их жилью. Конечно, им труднее переносить палатку, так как там разместилась целая гидрохимическая лаборатория с огромным количеством стеклянной посуды. Они решались только на полумеры: очищали от снега лед вокруг палатки. Но вода неумолимо блокировала ее, подступая все ближе и ближе. Долго ли они выдержат этот натиск? Аэрологи тоже с тоской смотрят на свое жилье. Вода забралась к ним под брезентовый пол. Площадку для добычи водорода также залило. Лишь нашей палатке, расположенной на ледяном бугре, вода пока не грозит. Такой удачный выбор места мы, естественно, приписали преимуществам нашей профессии.

Актинометрическая тренога из-за таяния льда все время перекашивается, и ее Постоянно приходится выправлять. Когда это уже стало невмоготу, от доски отрезали три небольших квадратных кусочка, в центре их продолбили отверстия Для ножек треноги и с такими «гетрами» установили ее вновь. Лед под деревянными квадратиками не таял, и тренога больше не перекашивалась.

Особенно много хлопот с электротермометрами, установленными на верхних горизонтах. Они втаивают в лед, и ежедневно приходится определять их новые глубины. Резиновые кабели прорезают лед и тонут в нем. Если их вовремя не вытащить и не переложить на новое место, они могут очень углубиться, а к утру в этих щелях вода замерзнет, и тогда их вообще не достанешь.

Вода все-таки подтопила палатку аэрологов со всех сторон — пришлось им менять место. Сомов предложил новый способ перестановки, которым и воспользовались. Отшнуровав пол палатки от каркаса, они переставили его в сторону. На старом месте остался только пол со всей внутренней утварью. Зрелище было неприглядное, оно вызвало шутки и смех. А когда отодрали ото льда перкалевый пол, то увидели, что лежавшие под ним оленьи шкуры совершенно раскисли и плавали в бурой зловонной жиже.